— Благодарю за то, что вы позаботились о ней, — сказал Франческо и поднес руку к кошельку, полагая, что женщина пришла за вознаграждением.
Она жестом остановила его.
— Спасибо, речь идет не об этом.
— О чем же тогда?
— О том, что произойдет завтра. Мадам Бертиль сказала, что вы собираетесь вернуться в свою страну и увезти малышку.
Как ее зовут?
Франческо и отец Шаруэ растерянно переглянулись. Ни один, ни другой не подумали об этом… Слезы показались на глазах старика.
— Мы не знаем. Мы даже не знаем, крещена ли она. Это… найденыш…
Леонарда насмешливо улыбнулась ему, и на этот раз это была настоящая улыбка, полная лукавства.
— Святой человек, как вы, отец мой, не должен лгать. Что-то подсказывает мне, что вы нашли этого ангела в приюте Шаритэ… и по справедливости ее имя должно быть Мари… или Жанна! Что с вами? Не делайте такое лицо! Я любопытна, но умею держать язык за зубами. А то, что сегодня утром произошло в Моримоне, это самое печальное, что могло произойти.
Эти несчастные дети…
— Как вы догадались? — спросил Франческо.
— Я следила за процессом. О! Совсем не из любопытства, нет. Я желала, чтобы им, по крайней мере, сохранили жизнь.
И часто видела мессира Шаруэ, хлопотавшего за них…
Неожиданно голос Леонарды сорвался, она вытащила большой носовой платок и громко высморкалась.
— Оставим их с миром и вернемся к тому, с чем пришла.
Вам нужна кормилица, не так ли, мессир?
— Да, это так.
— Я думаю, смогу найти вам то, что вы ищете. Недалеко отсюда живет бедная девушка из моих родных мест. Ее изнасиловал один солдафон. Она пришла в город, чтобы скрыть свой позор, и я забочусь о ней. Позавчера она родила ребенка, который умер, едва появившись на свет.
— Она согласится кормить малышку? Да еще уехать так далеко?
— Уверена, что согласится. Но при одном условии: я поеду с ней.
Мужчины удивленно переглянулись.
— Вы хотите покинуть этот дом, где вас так ценят, не зная даже, куда вы направляетесь, ни кто я? Но… почему?
— Я надеюсь, меня оценят и там, куда я последую, — не смущаясь, заметила Леонарда. — Кроме того, я хорошо разбираюсь в людях. И еще один довод: вы увезете Жаннет, а я привыкла заботиться о ней, она достаточно хлебнула горя. Я очень привязалась к ней… — Тон ее голоса изменился, стал серьезным, в нем чувствовалось волнение:
— ..Но, возможно, не так, как к той крошке, которая спит сейчас в моей комнате.
Когда я взяла ее на руки, то почувствовала себя счастливой.
Это как небесный дар, ответ на невыразимую печаль, которую я испытала, увидев ее мать, входящую в город в окружении стрелков и закованную, словно преступница.