Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] (Рябов, Нагорный) - страница 4

Предводитель прельских, немногословный, похожий на медведя Силантий буркнул:

— Двадцать.

— За прельскнх мы нынче, — подытожил Коля.

— А совесть у тя есть? — обиделся Тит. — Ты где родился-крестился, ирод, ежели за лишнюю десятку родные Палестины продаешь?

— Сам не будь жидом, — солидно возразил Анисим. — Дай нам тридцать сребреников — мы прельских сей же секунд, как Иуда Христа, продадим… — Анисим захохотал.

— Тьфу! — в сердцах плюнул Тит. — Накажет вас бог.

— Встали, — Коля занял место в стенке прельских. Анисим — рядом с ним.

— Прельские грельским всегда юшку пускали! — начал кто-то.

— У прельских бабы квелые, жопой прелые! — с достоинством ответили грельские.

— Ах ты, срамник, — Коля играючи ткнул говорука, и тот повалился, хватая ртом воздух.

— Бей! — завопил Анисим и начал молотить направо и налево.

Все смешалось, над толпой повисла густая брань. Кто-то поминал бога, кто-то призывал чертей, а кое-кто уже лежал, корчась от боли, сплевывая кровавую слюну.

Навстречу Коле метнулся мужичок — тот, что последним пил из четверти, в руке — подкова.

«Ах ты… — почти с нежностью подумал Коля. — Обычаи нарушать… Ну, не обессудь!»

Шагнул и, перенося вес всего тела с левой ноги на правую, ударил.

Мужичок ойкнул и захрипел. Вылезли из орбит бесцветные глазки, зрачки внезапно расширились — во весь глаз.

Коля еще успел подумать: «больно ему», а мужичок уже повалился и замер.

Коля перешагнул через него и услышал вопль: заголосила-завыла женщина. «Должно, жена», — снова подумал Коля, нанося очередной удар. «Ничто… кабы я с сердцем — грех… А это — забава… Я без злобы к ним, а они ко мне… Забава — и все!»

И другой упал мужик. Коля посмотрел на него и вдруг наткнулся на горящие ненавистью глаза. Это было так неожиданно, что Коля замер на мгновение, и тут же кто-то ударил его под «дых». Свет в глазах сразу померк, и высокие купола церкви с сияющими крестами провалились куда-то во тьму…

Коля очнулся в чьей-то горнице. На окнах белели чистые занавески, отделанные на манер подзоров, поверх занавесок колыхалась диковинная материя-сеточка: прозрачная, в больших тканых цветах.

— …Полезно, батюшка, очень даже полезно, — услышал Коля обрывок фразы. — Отчего революция? Оттого, что народец наш ожирел от безделья и зажрался! Вот и пусть морды друг другу бьют, дурную кровь сгоняют… Я вам так скажу: если бы в каждой деревне, на каждой фабрике по воскресеньям стенка на стенку ходила, не было бы никакой революции! Силы народа ушли бы на полезную забаву, понимаете?

«Батюшка! — сквозь вязкий туман пробилась мысль. — Я, должно, у священника, отца Серафима. Больной я, что ли». И сразу же вспыхнуло острое любопытство: «С кем же батюшка говорит?»