— Что за дела, капрал? — поинтересовался один из пленных.
— Смена караула. А если проще, то дело вот в чем: Спирс смещен, теперь базой командует Поувел. Еще вопросы есть?
Пятеро арестованных переглянулись. Потом посмотрели на карабин Уилкса.
— Это — бунт, капрал, и за это Спирс доберется до твоей задницы... — не выдержала женщина.
— Да ну? В таком случае интересно — как долго вы собирались, ничего здесь не нарушая, ждать, пока генерал не отправит вас на корм своим милым щенкам? Или вам неизвестно, что кое-кто уже стоит здесь, оплетенный слюной этих гадин, а? — спросил Уилкс, махнув рукой влево, на хорошо укрепленную стену, за которой совсем неподалеку находился отсек чужих.
Уилкс видел, что эта пятерка обдумывает его слова. Если Спирс вернется и снова возьмет командование, они будут сидеть по уши в дерьме в случае сотрудничества с восставшей стороной. Ибо генерал был не из тех, кто прощает. Однако, если на коне будет теперь Поувел, он никогда никого не отдаст чужим. Конечно, наиболее хитрый и ловкий десантник предпочел бы сейчас просто отсидеться тихо в углу и подождать, посмотреть, как развернутся события.
С другой стороны, по мнению Уилкса, ловкий десантник должен был бы сообразить, что восстание для него единственный шанс. Ибо рано или поздно всем людям предстоит отправиться в качестве белковой закуски к новым войскам Спирса. Ведь те трое, что дезертировали, удрали только от того, чтобы не быть употребленными ни в качестве пищи, ни в качестве подопытных кроликов. Впрочем, колониальные десантники никогда особо не славились высоким интеллектом. Поэтому на всякий случай в руках у него, Уилкса, оружие. Ибо даже курица предпочтет умереть в неопределенном будущем, чем сложить голову прямо сейчас.
— Сдается мне, это все ваши штучки, капрал, — наконец произнес один из десантников.
— Мои. А теперь давайте направимся на общее собрание, и поживей.
Неожиданно свет замигал, сопровождаемый звуком закрывающихся герметических дверей. Это была работа Бюллера. Электричество выключилось едва ли не на полсекунды, но, к несчастью, этого мгновения хватило самому крупному из арестованных, чтобы посчитать темноту удобным случаем. Он бросился на Уилкса.
Первым побуждением Уилкса было выстрелить в сопляка. Тот был крупным и медлительным, и у капрала было достаточно времени для того, чтобы всадить ему пулю в живот. Но убить десантника только за то, что тот выполняет свой долг, было делом недостойным для такого человека, как Уилкс, который сам прослужил в армии большую часть своей жизни. К тому же новоиспеченный мятежник и сам не раз поступал так же, как этот увалень, — и потому Уилкс никого убивать не стал.