— Счастливчик вы, монсиньор!
Не ответив, Лоренцино пошел вперед, углубился в виа Ларга и открыл дверцу в стене.
— A-а! Это произойдет в вашем доме? — спросил Микеле.
— Да, в моем.
— А вы не боитесь, что звон клинков и крики услышат в герцогском дворце?
— За год соседи наслушались криков и бряцания оружия у меня, так что не придадут этому значения, будь спокоен, — сказал Лоренцино.
Поднявшись во второй этаж, он открыл одну из комнат и впустил Микеле.
Он уже готов был оставить там сбира одного, но тот удержал его за рукав.
— Монсиньор, — сказал он, — сейчас я принадлежу вам, но, со своей стороны, вы тоже дали мне обещание.
— Напомни-ка мне его.
— После расправы с вашим личным недругом вы не воспрепятствуете мне разделаться с герцогом.
— Так ты по-прежнему упорствуешь в этом намерении?
— Больше чем когда-либо.
— И ни серебром, ни золотом, ни уговорами, ни угрозами не склонить тебя отказаться от этого замысла?
— Я дал клятву, что от меня ему не будет ни жалости, ни помилования в смертный час.
— Значит, все, что ты тут рассказывал, — правда?
— Чистая правда, от начала и до конца.
— Не верится.
— Отчего же?
— Да оттого, что не сыщется человека, способного на такую жестокость.
— Герцог Алессандро — не человек!
— Эта девушка была хороша собой?
— О! Мила, как ангел!
— Я забыл ее имя. Как, ты сказал, ее звали?
— Нелла.
— Сколько же ей было лет, когда она умерла?
— Восемнадцать.
— Так рано!
— Слишком поздно — для той, в чью жизнь вот уже два года как вошли несчастье и позор!
— И ты говоришь, что, потешив тебя надеждой стать ее мужем, герцог Алессандро…
— О! Не продолжайте, монсиньор! — взмолился сбир, не вынеся воспоминаний, которые разбередил в нем Лоренцино. — Не продолжайте, а то я обезумею, чего доброго! Сейчас ведь дело не во мне, а в вас, верно?.. Вы привели меня, чтоб помочь вам убить кое-кого… Ну, так кто же он таков, этот человек, от которого Небо отвернулось настолько, что ценой его крови мне приходится покупать право на мое отмщение?.. Назовите мне его, я готов.
— Мне незачем его называть, ты сам его увидишь.
— Стало быть, я его знаю?
— У тебя скверная память, Микеле; ты назвал мне имена четверых мужчин, которые были в зеленой комнате в ту злополучную ночь, и я тебе сказал, что тот, кому я должен отомстить, — один из этой четверки.
— Правда ваша, монсиньор, большего не требуется.
— Ну, то-то же!.. Я оставляю тебя в этой комнате; держись наготове… думай о герцоге… лелей свою месть… а когда я приду за тобой, пусть я найду тебя со шпагой в руке.
— Будьте покойны, монсиньор.
Лоренцо запер за Микеле дверь и вошел в комнату, приготовленную для герцога.