, а в воротах появились разбойники из засады.
Разбойники и хозяин обменялись понимающим взглядом, они словно спрашивали: "Выходит, мы хорошо сделали, что не остановили его?" А он, должно быть, отвечал: "Отлично!"
Всадник тем временем стряхивал пыль с плаща и сапог и до того был этим занят, что даже не заметил, как эти люди переглядываются.
— Входите же, любезный кабальеро, — сказал хозяин. — Хоть постоялый двор "У мавританского короля" и затерялся среди гор, но, благодарение Богу, мы не бедствуем. Кладовая полна дичи, нет только зайца, ведь это нечистое животное. На огне у нас олья-подрида, и со вчерашнего дня готовится гаспачо, ну а если угодно, подождите — один из наших приятелей, превосходный охотник на крупного зверя, сейчас гонится за медведем: повадился косолапый лакомиться моим ячменем и спускается за ним с горы. Так что скоро мы сможем попотчевать вас свежей медвежатиной.
— Ждать твоего охотника некогда, хоть предложение и заманчиво.
— Воля ваша, а я уж постараюсь вам услужить, любезный кабальеро.
— Вот и славно. Хоть я и уверен, что сеньора, чьим гонцом я вызвался быть, настоящая богиня и вкушает лишь аромат цветов, а пьет лишь утреннюю росу, но все же приготовь самые отменные кушанья и покажи комнату, где думаешь ее принять.
Хозяин распахнул дверь в большую комнату, побеленную известкой, с белыми занавесками на окнах и дубовыми столами, и сказал:
— Здесь.
— Хорошо, — промолвил приезжий. — Подай-ка мне стакан хересу да узнай, дали ли меру ячменя моему коню. И срежь в саду самые лучшие цветы для букета.
— Слушаюсь, — ответил хозяин. — А сколько приборов ставить?
— Два, для отца и для дочери. Люди, услужив господам, поедят на кухне; накормите их получше.
— Будьте спокойны, любезный кабальеро. Когда гость говорит как вы, можно быть уверенным, что ему будут служить быстро и хорошо.
И хозяин, словно торопясь подтвердить сказанное, вышел из комнаты и крикнул:
— Эй, Хиль, два прибора! Перес, ячмень коню задали? Амапола, мигом в сад за цветами!
— Превосходно, — с довольной улыбкой промолвил всадник. — Теперь мой черед.
Он снял с цепочки, висевшей на шее, золотой медальон величиной с голубиное яйцо, покрытый ажурной резьбой, открыл его, положил на стол, принес из первой комнаты горящий уголек, поместил в золотую коробочку и присыпал щепоткой порошка — и тотчас же по комнате развеялся дым, наполнив ее тем нежным и стойким ароматом, что ласкает ваше обоняние, когда вы входите в спальню арабской женщины.
Тут появился хозяин, держа в одной руке тарелку со стаканом хереса, а в другой — только что откупоренную бутылку; следом за ним шел Хиль, неся скатерть, салфетки и стопку тарелок; позади Хиля