— В последний раз вы входите в этот дом, — сказал дон Иньиго, обращаясь к дочери, — проститесь с доньей Мерседес и возвращайтесь сюда.
— Проститься? В последний раз в этот дом? Что это значит, отец?
— Я не могу жить в доме матери, если должен предать смерти ее сына.
— Смерти? Дона Фернандо? — крикнула молодая девушка, бледнея. — Неужели король осуждает его на смерть?
— Существовало бы наказание более тяжкое, чем смертная казнь, дон Фернандо был бы к нему приговорен.
— Отец! Разве вы не можете пойти к дону Руису, своему другу, и уговорить его?..
— Нет, не могу.
— Неужели донья Мерседес не может пойти к своему супругу и упросить его взять жалобу назад?
Дон Иньиго покачал головой.
— Нет, не может.
— Боже мой, Боже мой, — твердила донья Флор, — я буду взывать к сердцу матери, и, право же, сердце ее найдет способ спасти сына!
С этими словами она вбежала в дом.
Донья Мерседес сидела в том самом зале, где совсем недавно она стояла рядом с сыном, прижимая руку к радостно бьющемуся сердцу; и вновь рука ее была прижата к сердцу, только теперь оно разрывалось от горя.
— Мама, мама, — воскликнула донья Флор, — неужели же нельзя спасти дона Фернандо?
— Твой отец подал тебе хоть какую-нибудь надежду, дитя мое?
— Нет.
— Верь своему отцу, бедная девочка.
И она разрыдалась.
— Но, по-моему, сеньора, — настаивала донья Флор, — после стольких лет супружества вы можете попросить дона Руиса об этой милости?..
— Он откажет мне.
— Но ведь отец всегда остается отцом, сеньора.
— Да, отец… — промолвила Мерседес.
И она закрыла лицо руками.
— И все же попытайтесь, сеньора, умоляю вас.
Мерседес раздумывала недолго.
— Пожалуй, верно, ведь это не только мое право, это мой долг, — проговорила она и обратилась к оруженосцу: — Висенте, где ваш господин?
— Он заперся у себя в комнате, сеньора.
— Вот видите, — сказала Мерседес, словно хватаясь за этот предлог.
— Попросите его ласковым голосом открыть дверь, сеньора, и он откроет, — повторяла донья Флор.
Мерседес попробовала подняться, но снова упала в кресло.
— У меня нет сил, вы же видите, — жалобно произнесла она.
— Я вам помогу, сеньора, — предложила девушка и, обняв ее, подняла с силой, неожиданной для такого хрупкого создания.
Мерседес вздохнула и пошла вместе с доньей Флор.
Минут через пять безутешные мать и любящая девушка постучали в дверь дона Руису.
— Кто там? — произнес он угрюмо.
— Я, — отвечала донья Мерседес едва слышно.
— Кто это?
— Его мать!
Из комнаты донесся стон, потом шум шагов — кто-то приближался, медленно, тяжело ступая, и вот дверь отворилась.
Появился дон Руис, взгляд его блуждал, борода и волосы были всклокочены.