— Да, — пробормотал принц, — произошло, действительно, нечто сверх необыкновенное, да такое, чего меньше всего можно было ожидать!
— Тем лучше, тем лучше! — воскликнула королева-мать, потирая руки. — Так расскажите же мне про все это и, смотрите, ничего не опускайте. Давненько мне не предоставлялось подобного повода к веселью. Ах, монсу де Жуэнвиль, при дворе давно не смеются.
— Что верно, то верно, мадам, — мрачным голосом откликнулся г-н де Жуэнвиль.
— Так вот, когда представляется случай немного поразвлечься, — продолжала Екатерина, — за него немедленно надо хвататься, чтобы его не упустить. Так начинайте же ваш рассказ, монсу де Жуэнвиль; я вас слушаю и обещаю не пропустить ни единого слова.
Екатерина присела на постели, устроившись поудобнее, чтобы чувствовать себя уютно и чтобы ничто не помешало ей получать удовольствие.
Она приготовилась слушать.
Однако монсу де Жуэнвиль, как обращалась к нему Екатерина, не просто было начать рассказ: в общем, монсу де Жуэнвиль продолжал оставаться немым.
Королева-мать сначала решила, что молодой человек просто собирается с мыслями; однако, видя, что он никак не может нарушить молчания, повернула голову, но так, чтобы не менять положения тела, и бросила на него неописуемо вопрошающий взгляд.
— Ну, так что? — спросила она.
— Ну так вот, мадам, — ответил принц, — вынужден признаться, что я смущен до предела.
— Смущены? Чем?
— Тем, что предстоит рассказать вашему величеству об увиденном.
— Так что же вы, собственно, увидели, монсу де Жуэнвиль? Вынуждена признаться, что схожу с ума от любопытства. Ведь я так долго ждала, — все так же потирая красивые руки, продолжала Екатерина, — но, выходит, нечего было терять на это время. Поглядим… А свидание действительно было назначено на этот вечер: как я припоминаю, дорогой монсу де Жуэнвиль, в записке, которую вы мне передали, ясно говорилось "сегодня вечером", но не было даты?
— Да, свидание в самом деле было назначено на этот вечер, мадам.
— И они в самом деле находились в зале Метаморфоз?
— В самом деле.
— Оба?
— Оба.
— И Марс и Венера? Ах, да! Кто Венера — я знаю, но скажите же мне, кто был Марс?..
— Марс, мадам?
— Да, Марс… Я не знаю, кто был Марс.
— Видите ли, мадам, я сам себя спрашиваю, должен ли я вам об этом говорить…
— То есть, как это должны ли вы мне об этом говорить? Полагаю, что должны, а если у вас есть какие-то сомнения, я вас от них освобождаю. Поговорим же о Марсе!.. Он молод или стар?
— Молод.
— Хорош собой?
— Несомненно хорош.
— Благородного рода, не так ли?
— Самого что ни на есть благородного.