— Об этом же я спросил себя, когда очутился подле вашей двери, мадемуазель. Тогда я сказал сам себе: "Наберись дерзости!" — и вошел.
— Значит, вы признаете, что именно таковы были ваши намерения?
— Возможно. Но, по здравом размышлении, я предпочел предстать перед вами в ином свете.
— В каком же?
— В качестве бывшего поклонника ваших чар, превратившегося в баловня вашей судьбы.
— И, само собой разумеется, в этом качестве вы хотели бы попросить у меня какой-либо милости?
— Огромнейшей, мадемуазель.
— Какой же?
— Чтобы вы соблаговолили простить меня за то, что я явился виновником злополучного ночного визита.
Мадемуазель де Сент-Андре с долей сомнения посмотрела на принца: она не могла поверить, чтобы человек так безоглядно и целеустремленно направлялся в пропасть. Бледность ее стала мертвенной.
— Принц, — спросила она, — вы на самом деле совершили то, о чем вы сейчас сказали?
— Да, я это совершил.
— Если это правда, то позвольте мне сказать, что вы просто потеряли рассудок.
— А я, напротив, просто полагаю, что был лишен его вплоть до настоящего момента, и лишь сейчас он ко мне вернулся.
— Но неужели вы считаете, что такое оскорбление может остаться безнаказанным, каким бы вы там ни были принцем, или вы, сударь, надеетесь, что я не уведомлю об этом короля?
— О! Это лишнее.
— То есть как лишнее?
— О Господи, да ведь я сам уже уведомил его на это счет.
— И сказали, что, выйдя от него, собираетесь зайти ко мне?
— Ей-Богу, нет! Я поначалу об этом и не помышлял; эта мысль пришла мне в голову по дороге: ваша дверь оказалась у меня на пути, а вам ведь, конечно, известна пословица: "Вора делает случай". И я подумал, что будет по-настоящему любопытно проверить, не стану ли я, по счастью, первым, кто придет к вам с поздравлением. Я, в самом деле, первый?
— Да, сударь, и это поздравление, — гордо произнесла мадемуазель де Сент-Андре, — я охотно принимаю.
— А раз вам так понравилось первое поздравление, то позвольте мне сделать еще одно.
— По какому поводу?
— По поводу безупречного вкуса вашего туалета при столь торжественных обстоятельствах.
Мадемуазель де Сент-Андре закусила губу. Принц избирал такое поле битвы, где обороняться ей будет особенно трудно.
— У вас богатое воображение, монсеньер, — проговорила она, — и, безусловно, именно благодаря этому воображению вы оказываете честь моему туалету, считая его намного лучше, чем он был на самом деле.
— Клянусь вам, нет, ведь на самом деле он был весьма прост и состоял из миртовой ветви в этих прекрасных волосах.
— Из миртовой ветви! — воскликнула девушка. — Откуда вы знаете, что у меня в волосах была миртовая ветвь?