Однако столь яростная схватка не могла продолжаться до бесконечности. Раны графа, хотя и не тяжелые, продолжали кровоточить, и алые струйки крови стекали уже на чепрак его коня. Кровь заливала глаза Равенштейну, и ему приходилось время от времени выдувать ее из-под забрала. Сам он чувствовал, что силы его покидают и в глазах мутится. Юнец уже показал себя слишком искусным фехтовальщиком, чтобы Равенштейн мог надеяться одолеть его мечом, потому граф предпринял последнюю отчаянную попытку одержать победу: отбросив бесполезный теперь меч, он подхватил боевой топор, подвешенный к луке седла. Словно по волшебству противник его мгновенно проделал тот же маневр, и соперники вновь изготовились к бою, в котором теперь решалась их судьба.
Но уже с первых ударов бойцы с недоумением обнаружили, что они будто поменялись ролями — теперь граф фон Равенштейн оборонялся, а нападал рыцарь Серебряного Лебедя, и проделывал он это с такой мощью и стремительностью, что глазу невозможно было уследить за мелькавшим в его руке коротким, но массивным топором, что сверкал подобно молнии. Некоторое время граф еще держался, тем самым подтверждая заслуженность своей славы, но вдруг он промедлил, отражая удар, — топор противника со всей силой обрушился на его шлем, разбил гребень, графскую корону, и хотя и не рассек черепа, но, подобно стальной дубине, оглушил Равениггейна, и тот упал головой на шею лошади. Инстинктивно стараясь удержать равновесие, он вцепился в нее обеими руками и выронил топор. Затем зашатался в седле и наконец упал наземь, так что противнику не пришлось повторять удар.
Прибежавшие оруженосцы сняли шлем с графа: у него носом и ртом шла кровь, он был без сознания. Раненого отнесли в палатку и, когда сняли доспехи, на нем, помимо ранений в голову, обнаружили пять ран по всему телу.
Между тем рыцарь Серебряного Лебедя вновь привязал свой топор к луке седла, вложил меч в ножны, подобрал копье и, подойдя под балкон принцессы Беатрисы, поклонился князю Адольфу и его дочери; но, вместо того чтобы войти в ворота замка, как они того ожидали, он пошел к берегу и сел в лодку, которая тотчас отплыла вверх по течению реки, увозя таинственного победителя.
Граф пришел в себя часа через два, тут же приказав сниматься с лагеря и возвращаться в Равенштейн.
А к вечеру приехал в сопровождении двадцати воинов граф Карл фон Хомбург, поспешивший на призыв князя Адольфа Клевского, который, как мы говорили, разослал гонцов ко всем своим друзьям и союзникам, что жили в здешних краях.
Теперь необходимость в помощи отпала, но, тем не менее, старому рыцарю был оказан самый радушный прием: в честь его прибытия в замке устроили праздничный пир.