Осточерчение (Полозкова) - страница 16

На первую страницу
и ко входам в метро,
словно к тайным подземным домнам
сходят реки руды
восемь лет назад мы шли той же дорогой,
и всё, лестницы ли, дома ли, —
было о красоте, о горечи, о необратимости, о финале;
каждый раз мы прощались так,
будто бы друг другу пережимали
колотую рану в груди
дорогая юность, тебя ещё слышно здесь,
и как жаль, что больше ты не соврёшь нам.
ничего не меняется, только выглядит
предсказуемым и несложным;
ни правдивым, ни ложным, ни истинным, ни оплошным.
обними меня и гляди, как я становлюсь
неподсудным прошлым.
рук вот только не отводи

20 октября 2011

«Свет скользит по стеклу купе…»

Волшебнику

свет скользит по стеклу купе,
по казённым, с печатями, занавескам,
и случайным отблеском ловится в нём, нерезком,
моё сердце, что падает вниз с моста
и ложится с далёким плеском
на ладони днепра
так давно я учусь умирать легко,
что совсем утрачивается навык
жить помногу и с гордостью, как это водится у зазнаек;
всякий поезд, в котором я,
ближе к ночи заваливается набок,
обращается в прах
где тот голос, что вечно пел из тебя, паршивца
лишь о том, что терять легко, если раз решиться,
хороша лапшица, ткань бытия продолжает шиться,
а потом запнулся и произнёс: «прости, я в тебе ошибся»,
и ты нем и неправ

2 января 2012, поезд Киев – Москва

«Кто нас сделал такими тяжёлыми…»

кто нас сделал такими тяжёлыми,
даже плачется чем-то твёрдым,
словно длинные грифы замкнуло одним аккордом,
словно умер в пути и едешь, и едешь мёртвым,
не смыкаешь очей
отсоединили контакт, и огонь, что был зрим и вещен
и пронизывал кровь, пейзажи, детей и женщин,
разложился на циклы пикселей, знаков, трещин,
а совсем не лучей
эта боль так стара, что определяет
мимику, взгляд и почерк,
ледяным металлическим наливается возле почек,
и кто там вокруг ни бегает, ни хлопочет —
ты повсюду ничей

6 января 2012 года

Тамбов

там бов
а тут не бов
мои позавчера женились, выбыв
из одиночек самых разных видов
из нас, вооружённых до зубов,
видать, и впрямь счастливая любовь
завидую, ничем себя не выдав,
and love you both
хороший город, моего теплей
мохито стоит семьдесят рублей
а кола тридцать пять в кинотеатре
дели всё в среднем на два или на три
таксист со стольника двадцатку возвращает
всё простоту и ясность обещает
и свёклу мужики везут с полей
а свадебный кортеж их не пущает
бутик «обновочка», аптека «панацея»
сбежала бы, жила бы, как цирцея
на улице советской, возле цны
любила бы тамбовского мерзавца
мечтала б с ним до знаменского загса
доехать; жизни не было б цены.
там ничего так, в общем, пацаны
и двухэтажно всё, и может оказаться,
что я ещё приеду до весны.

6 октября 2008 года

Следующая страница