Я – добровольная затворница.
Спустя некоторое время я встаю, иду к лестнице, начинаю подниматься. Останавливаюсь на площадке, собираясь зайти в кабинет, и тут замечаю, что дверь кладовки приоткрыта. Чуть-чуть.
Сердце у меня на миг замирает.
Но отчего? Это всего лишь открытая дверь. На днях я сама ее отпирала. Для Дэвида.
…Правда, затем я закрыла ее. Я заметила бы, что дверь приоткрыта, ведь мне бросилось это в глаза секунду назад.
Стою в нерешительности. Доверяю ли я себе?
Вопреки всему, доверяю.
Подхожу к кладовке. Осторожно берусь за ручку, словно она может увернуться от меня. Тяну.
Внутри темно, очень темно. Нащупываю над головой потертый шнур, дергаю за него. Комнатка вспыхивает ослепительным белым светом, какой бывает внутри лампочки накаливания.
Осматриваюсь по сторонам. Ничего нового не появилось и ничего не пропало. Все на месте – банки с краской, шезлонги.
А на полке стоит ящик с инструментами Эда.
И я почему-то знаю, что там внутри.
Подхожу, протягиваю руку. Открываю одну защелку, потом другую. Медленно поднимаю крышку.
Это первая вещь, которую я вижу. Резак для картона снова на месте, в ярком свете поблескивает лезвие.
Я втиснулась в кресло «с ушами», что в библиотеке, в голове крутятся все те же мысли. Минутой раньше устроилась в кабинете, но потом в кухне Расселов появилась та женщина. Я вскочила и поскорее убралась прочь. Теперь в собственном доме у меня есть запретные зоны.
Смотрю на часы, стоящие на каминной полке. Почти двенадцать. Сегодня я еще не пила. Думаю, это очень хорошо.
Полагаю, даже в четырех стенах я в состоянии найти выход из ситуации. Это как шахматная доска. Я хорошо играю в шахматы. Сосредоточься, думай. Шевелись.
Моя тень протягивается по ковру, словно пытаясь отделиться от меня.
Дэвид сказал, что не видел Джейн. А Джейн не упоминала, что встречала Дэвида, – но это вполне вероятно, она могла впервые увидеть его после нашей попойки, когда мы с ней осушили четыре бутылки. Когда Дэвид взял у меня резак для картона? Было ли это в тот же день, когда я слышала крики Джейн? Или нет? Угрожал ли он ей ножом? И чем это все кончилось?
Я грызу ноготь на большом пальце. Некогда у меня в голове была картотека. Теперь там разбросаны листки бумаги, разлетевшиеся от ветра.
Нет. Перестань. Ты теряешь контроль.
И все же.
Что я знаю о Дэвиде? Он «отмотал срок» за нападение. Закоренелый правонарушитель. Добрался до моего резака.
И я видела то, что видела. Не важно, что говорят полицейские. Или Бина. Или даже Эд.
Слышу, как внизу хлопает дверь. Я поднимаюсь, семеню на площадку, потом в кабинет. У Расселов никого не видно.