А потом он проходит сквозь водяную завесу.
– Это же просто идеально. – Он вытирает мокрое лицо, двигается ко мне. Куртка у него промокла, концы шарфа свисают вниз. В руке зажат нож для писем. – Я собирался сломать тебе шею, но так даже лучше. – Он изгибает бровь. – Ты так ошалела, что спрыгнула с крыши.
Я трясу головой.
Итан улыбается.
– Ты не согласна? Что у тебя там такое?
И тогда он видит, что у меня «там такое».
Я держу в дрожащих руках садовые ножницы – они тяжелые, и я вся трясусь – но поднимаю их к его груди и делаю шаг вперед.
Он больше не улыбается.
– Опусти это, – говорит он.
Я снова качаю головой, подхожу ближе. Он в нерешительности.
– Опусти, – повторяет он.
Я делаю еще шаг вперед, щелкаю ножницами.
Он бросает взгляд на лезвие у себя в руке.
И отступает в завесу дождя.
Я выжидаю несколько мгновений, хватая ртом воздух. Итан растаял.
Медленно-медленно пробираюсь к арке входа. Там останавливаюсь, чувствуя, как мне в лицо летят брызги, и направляю ножницы концами вперед, на манер лозоходца.
Потом я выдвигаю свое оружие и прыгаю через водяную завесу. Если Итан поджидает меня, то он…
Я замираю, с волос ручьями стекает вода, одежда насквозь промокла. Его там нет.
Обследую поверхность крыши.
Никаких его следов нет у самшита.
Около вентиляционного блока.
На цветочных клумбах.
Над головой вспыхивает молния, и крыша освещается белым светом. Вижу, что вокруг пусто – лишь буйно разросшиеся растения и холодный дождь.
Но если его здесь нет, значит…
Он набрасывается на меня сзади быстро и решительно, и от неожиданности я кричу. Я роняю ножницы и падаю вместе с ним, ударившись виском о мокрую крышу. Слышу треск, рот наполняется кровью.
Сцепившись, мы катимся по битуму и врезаемся в бортик светового фонаря. Я чувствую, как стекло сотрясается от удара.
– Сука, – бормочет он, обдавая мое ухо горячим дыханием.
Но тут он выпрямляется, придавив мне горло ступней. Я задыхаюсь.
– Не беси меня, – хрипит он. – Ты спрыгнешь с этой крыши, или я скину тебя. Давай.
Смотрю, как на битуме рядом со мной вскипают капли дождя.
– Какую сторону выбираешь? Сквер или улицу?
Я зажмуриваюсь.
– Твоя мать… – шепчу я.
– Что?
– Твоя мать…
Он чуть ослабляет давление на мою шею.
– Моя мать?
Я киваю.
– Что с ней?
– Она сказала мне…
Теперь он опять давит сильнее, чуть не задушив меня.
– Что сказала?
Глаза у меня вылезают из орбит, рот открывается. Я задыхаюсь.
Он снова ослабляет хватку.
– Что сказала?
Дышу глубже.
– Сказала мне, – говорю я, – кто твой отец.
Он не шевелится. Дождь струится по моим щекам. Чувствую на языке резкий вкус крови.