Бина ушла в начале восьмого, едва за окном забрезжил рассвет. Я обнаружила, что она слегка всхрапывает во сне. Эти звуки напоминают шорох волн, набегающих на берег где-то вдали. Неожиданно.
Я благодарю ее, роняю голову на подушку, снова засыпаю. Проснувшись, смотрю на телефон. Почти одиннадцать часов.
Некоторое время лежу, уставившись на экран. Через минуту звоню Эду. На этот раз обошлось без «угадай кто».
– Невероятно, – помолчав, говорит он.
– И все же это случилось.
Он снова молчит.
– Я не говорю, что тебе все это показалось. Но… в последнее время тебя сильно пичкают лекарствами. Так что…
Собираюсь с духом, чтобы сказать:
– Так что ты тоже мне не веришь.
Вздох.
– Нет, дело не в том, что я тебе не верю. Только…
– Знаешь, как это обидно?! – ору я.
Он не отвечает. Я продолжаю:
– Я видела, как это было. Да, я была напичкана лекарствами и… да. Но это не бред. Нельзя проглотить горсть таблеток и придумать нечто в подобном роде. – Я перевожу дух. – Я не какой-то там подросток, который, наигравшись в стрелялки, устраивает пальбу в школе. Я уверена, что видела это.
Эд по-прежнему молчит. Потом спрашивает:
– Ну а чисто теоретически – ты уверена, что это был он?
– Кто «он»?
– Муж. Тот, кто… сделал это.
– Бина задала тот же вопрос. Конечно, я уверена.
– А не могла это быть та, другая женщина?
Я цепенею.
Голос Эда крепнет, как это бывает, когда он думает вслух:
– Скажем, она его любовница, как ты говоришь. Из Бостона или откуда-то еще. Начинается ссора. Появляется нож. Орудие убийства, короче. Любовница наносит жене удар. Муж ни при чем.
Я размышляю. У меня эта версия вызывает сопротивление, а впрочем, кто его знает. Однако суть не в том…
– Суть не в том, кто это сделал, – настаиваю я. – Суть в том, что это случилось, а никто мне не верит. Такая вот проблема. Думаю, и ты мне не веришь.
Молчание.
Неожиданно для себя я оказываюсь на лестнице. Поднимаюсь, вхожу в спальню Оливии.