– Ладно, Ромашина, идет, – выдохнул Вельдин. – Думаешь, мы успеем до следующего включения?
– Вы имеете в виду нефтяные платформы? – спросила я, как бы просто уточняя вопрос.
– Конечно же, я имею в виду вышки! – процедил он сквозь зубы. – Это должно произойти сегодня. Три часа дня – крайний срок. Кто знает, что может пойти не так, если мы задержим все еще на день. Мы не можем так рисковать. Черт, нужно было делать все еще неделю назад.
– Но вы ждали запуска новых нефтяных вышек, да? Сколько их теперь? – Я говорила так, словно это было делом самым обыденным. Головоломка сложилась, и мне стало страшно. Единственный фактор, который я никогда не учитывала, – это то, что московский офис связан по сети с нашими добывающими ресурсы объектами на Севере. О них-то я вообще забыла, ибо мы тут, в Москве, живем в мире, где есть Москва и только Москва и ничего, кроме Москвы, а все, что не Москва, то от лукавого.
– Старых вышек тоже было предостаточно, хотя, конечно, не скрою, полный запуск новой очереди – важный фактор. Когда выходят из строя старые платформы, это грустно, конечно, но объяснимо. Нам не нужно просто ЧП, не нужна просто авария на объекте. Этого было бы мало, – холодно ответил Рустам Тимурович. На улице светлело, мы ехали куда-то, я давно потеряла чувство направления. Мне было страшно. Смертельный ужас. Только теперь я поняла до конца, что именно делал вирус Вельдина. И похолодела, как будто сама стояла на платформе в Арктике в своем топике.
– Вам нужна катастрофа.
– Конечно, катастрофа, – пожал плечами Рустам Тимурович. – Такая, которая обрушит «Муравейник» в пучину банкротства. Только такая нас устроит. Наша версия Мексиканского залива, в роли British Petroleum – наша богадельня. Теперь ты понимаешь, Ромашина, что у тебя нет выбора, тебе придется поработать на нас.
Теперь я все понимала. Выбора действительно не было.
Все это время вирус собирал себя и прописывал себя во всех машинах в нашей системе, чтобы в определенный момент перехватить управление вышками и платформами, разбросанными по точкам Крайнего Севера. Каждая в отдельности была неинтересна, но вот идея пробить брешь в защите их всех сразу была поистине масштабной. И я знала, что такая идея, к сожалению, может быть реализована. Это возможно. Автоматизация – удобная, экономичная, эффективная мера, но она же давала прореху, через которую можно было нанести удар не поддающейся подсчету силы. Все наши сети в какой-то момент обновлялись и обменивались информацией и командами. Я теперь даже могла сказать с пугающей точностью моменты времени, в которые, вероятнее всего, все наши платформы и вышки становились уязвимы. Половина первого ночи, шестой час и около трех пополудни.