– Н-да, проблема, – хмыкнула Оксана. – Скажешь, что ты лжец, будучи лжецом, получается, ты сказал правду, а это невозможно, ибо…
– …ибо лжецы лгут всегда. Скажешь, что ты лжец, будучи рыцарем, – и ты стал лжецом.
– Рыцарь может назваться только рыцарем, лжец – тоже может назваться только рыцарем, чтобы сохранить свою лживую сущность, – улыбнулась Оксана. – Получается, путник не сможет встретить никого, кто бы назвался лжецом. При этом лжецов там полно.
– Все – как у нас в «Муравейнике», – расхохоталась я. – Значит, у тебя есть братья.
– Есть. И оба стали архитекторами. Старший, кстати, живет в Италии. Его назвали Павлом в честь отца, а теперь именуют Пабло. Черт, Пабло. Знаешь, когда он с нами разговаривает, то иногда вставляет такие фразы, как «извини, не уверен, как это сказать по-русски». Как будто можно забыть русский, если ты прожил всего пять лет в Италии.
– Подозреваю даже, что не в Южной, а в Северной или Северо-Западной, – хитро улыбнулась я. Оксана кивнула, но улыбка ее стала рассеянной, ее мысли улетели куда-то. Я пожалела, что снова затронула эту тему. Любопытство, как известно, погубило и кошку. Может быть, даже кошку Шрёдингера.
– В общем, у нас обеих было тяжелое детство, – перевела тему она. – Академики, профессура – они не могут просто дать ребенку поиграть. Каждая ерунда должна быть развивающей, да? – И она рассмеялась.
– Что ты, я ведь только в школе узнала, что логические парадоксы математики – это не то, чем обычно усыпляют детей.
– Ты выросла здесь? – спросила меня Оксана. Я растерянно оглядела коттедж, и та расхохоталась. – Я имею в виду – в Москве?
– А-а-а! Да, в Москве. Я сегодня совершенно невменяемая. Непереносимость мозгом свежего воздуха, не иначе. А ты откуда? Не из Москвы?
– Есть на земле только Москва и ничего, кроме Москвы, а кто не из Москвы, тех как бы и нету вовсе. Так примерно? – Оксана улыбалась. – А я вот из Питера. Родилась там и выросла, и училась тоже там. Только не в архитектурном, а в университете, изучала управление и интегрируемые технологии. И спортом занималась. У меня дядька тоже был спортсменом.
– А я в бадминтон играю, – зачем-то ляпнула я.
– Ну, тоже хорошо, – пробормотала Оксана, явно не представляя, что под словом «бадминтон» я вовсе не имею в виду дачную игру с воланом.
– Значит, ты нарушила семейную традицию, пошла в менеджмент вместо архитектуры? Почему?
– Мне всегда казалось, что двух детей из трех вполне достаточно, чтобы продолжить семейную традицию. К тому же, чтобы стать архитектором, сначала необходимо научиться рисовать, я же рисовать всегда ненавидела. Этот запах краски, которым у нас пропахла вся квартира, – у меня на него развилась аллергия. Мама тоже писала, причем маслом. Нет, я положительно не была готова к такой судьбе. Мне даже сейчас нравятся самые лаконичные типы дизайна. Если бы дизайн делала я, это был бы просто стол и стул, и белые стены.