Машина ушла на восток.
Пашка не знал, сколько они пролежали вдвоём, глядя в неторопливо светлеющее небо.
— Откуда ты узнал? — спросил Павлуха, глядя на семь мёртвых тел. Они так и лежали, рядком — их построили и просто покосили из автоматов. — Сержант и то не догадался…
Что было ему ответить? Как можно объяснить простому солдату ТОЙ войны то, что стало отлично известно «широкой общественности» много лет спустя?
Следовало признать: Пашка распознал диверсантов лишь потому, что знал — они могут тут быть. Если бы не знал — шансов раскусить обман не было. Уж точно — не у уставшего, не спавшего несколько ночей сержанта. Скорее всего, и их двоих не стали искать лишь потому, что никто из диверсантов не удосужился уточнить — все ли собрались? Да вдобавок, отсылал их за водой комсомолец с перебинтованной головой, а если вопросы и задавали — то сержанту…
— Почему ты взъелся на то, что я сказал «питерский»? — ответил Пашка вопросом на вопрос.
— Старорежимные замашки, — бесцветным голосом ответил длинный. — Город Ленина позоришь…
— Я от бабули научился, — парировал Пашка. — Она так привыкла, вот и я… привык.
— От бабули… — голос Павлухи-длинного дрожал. — Ты не внучек, а боец Красной Армии!
— И ты боец Красной Армии, — Пашка, кажется, наконец-то обрёл некое спокойствие. — А тот, что в машине, сказал — «стройте солдат».
Длинный осёкся. Внимательно поглядел на Пашку — так, словно видел его впервые. И тут же отвернулся:
— Ребят надо похоронить.
Не особо глубокую яму вырыли тут же, чуть в стороне от деревеньки, под старой берёзой. Земля была мягкой, копалось хорошо — оказывается, сапёрная лопатка годится не только для того, чтобы таскать её на боку, отстранённо подумал Пашка. Он работал совершенно механически, не думая, и, похоже, Павлуха-длинный тоже — судя по его абсолютно безжизненному лицу. Ещё бы — они с ребятами, судя по всему, были подразделением… и сейчас он хоронит не просто их — хоронит часть себя.
— Нам говорили про диверсантов, — не выдержал Пашка. Молчание давило ничуть не слабее, чем понимание того, что они в западне. — Политрук рассказывал, что есть у фашистов команды обученных людей. Из бывших белогвардейцев, предателей. Одетые в нашу форму, с нашим оружием — чтобы устраивать диверсии и сеять панику, если война начнётся…
— Что ж ты сержанту не сказал, — совершенно механически отреагировал длинный. — Надо же было наших предупредить, и других…
— А он бы поверил? — меланхолично спросил Пашка. — Ты вот не поверил. Пока не увидел…
Длинный помолчал. Пашка был кругом прав.
Яма получилась тесная и неглубокая — копать что-то более серьёзное было попросту некогда. Таща на себе совсем лёгкое тело лопоухого Петрухи, Пашка думал о том, какая странная, непредсказуемая и коварная штука — жизнь…