Никаких траншей или более-менее толковых укреплений тут не было и в помине — так, отрыты небольшие капонирчики, скорее всего — наспех, сапёрными лопатками. Максимум — от пуль укрыться. Да, это вам не вырытые экскаватором траншеи…
— Вот здесь, — Павлуха поставил пулемёт на сошки, вытащил из чехла лопатку. — Давай, взяли. Надо хотя бы немного земли накидать…
Позиции располагались именно в той части узкого перелеска, что был обращён к полю — собственно, их и увидели с дороги. Над головами шумели берёзы, где-то далеко куковала кукушка. Неумело расшвыривая лопаткой неподатливую землю, Пашка ломал голову — что же не так? И не сразу сообразил, что поток беженцев на дороге почти иссяк. А это могло означать лишь одно…
Он, стараясь не вставать во весь рост, подобрал несколько ломаных веток — видимо, оставшихся после того, как маскировали выкопанную землю другие бойцы, — бросил их на бруствер.
— Тёзка…
— Чего тебе? — недовольно отозвался длинный.
— Людей на дороге почти нет. Скорее всего, немцы близко.
— Да всё равно, — зло отозвался Павлуха. — Тут их и встретим… Там на другом фланге сорокопятка есть, так что… так что ещё повоюем… внучек.
Пашка даже не обиделся. Одно было хреново — воевать придётся одному лишь Павлухе. Потому что пиленая «трёха» к бою непригодна.
А кстати… почему бы и нет?
— Слушай, ты у пулемёта… Дай твою винтовку.
— Тебе зачем, у тебя своя есть, — не удивившись и не возмутившись, сказал длинный, надевая каску.
— Смотри, — и Пашка показал ему вынутый затвор с ополовиненными упорами на личине. — У меня учебная, не было других. А у тебя — нормальная.
Только бы не посмотрел мою винтовку. Только бы не посмотрел… Сейчас, днём, увидит, что она чёрт знает на что похожа…
— Бардак у вас, а ещё ленинградцы, — философски отнёсся Павлуха. — Не надо тебе сейчас винтовки. Позицию демаскируешь… Лучше набивай мне пустые диски. Патроны хоть есть?
— Нет, — честно признался Пашка.
— Вот зараза… Держи, — длинный, чуть перекатившись на бок, выудил откуда-то из кармана бриджей четыре снаряжённые обоймы. Привстав, вытащил из подсумка ещё три. — Как же ты Родину защищать собирался…
— Спасибо, — с чувством сказал Пашка. Сейчас, несмотря на неприязнь, он готов был расцеловать тёзку — наконец-то пропало ощущение собственной бесполезности.
Как защищать… Не готов был я её защищать, подумал он. А сейчас — придётся.
Но вслух ничего не сказал.
А что такое — родина?
Понятие вдруг внезапно сжалось до этого моста через незнамо какую реку. Моста, который надо удержать любой ценой. До людей, бредущих по дороге. До того пацанёнка с мамой, которая разлила дерущихся водой, словно собак. До нескладного мужика в белой кепке. До…