— Давай. Давай Лола, беги. Да ножку свою беленькую, об камушек сломай в темноте. А мы посмеёмся тут внизу, на полянке — по-стариковски. — ответила сестре Света.
— Ааа, все прямо-таки. Такие сурьёзные тут сидят. И пошутить уже нельзя стало. Но, Колян и вправду молоток. Развлёк нас по полной. Профессиональных, так сказать, гидов уделал по полной программе. После этого, их всех поувольнять надо.
Вот вернусь домой и в министерство туризма напишу. Если такое у нас есть, конечно.
— Нее, ты сразу Пан Ги Муну — в ООН напиши. Он поймёт. Всех сразу же поувольняет. К едрене фене.
После дружного одобрительного гоготания, Николай произнес: — Всегда к Вашим услугам, мадам!
И после этого, галантно, как он себе это представлял, сделал попытку раскланяться. С его точки зрения, это должно было выглядеть так, как это всегда делается в фильмах про «Галантный век». Получилось, конечно же не очень.
В попытке прослыть галантным кавалером, он ногой зацепился за торчавшую из земли корягу, и не удержавшись на ногах, чуть было кубарем не свалился на их палатку. В последний момент, каким-то чудом сменив траекторию падения, и свалившись вместо палатки — в кусты. Которые к счастью, оказались без острых сучков, крапивы и тем более, без крайне колючей, особенно если лететь в неё неприкрытой физиономией — лесной малины.
Будь иначе, и вышло бы полное фиаско для их совместного, и пока, что «безоблачного» похода.
— Так, хорош. Этому типу — больше не наливать.
— Глаза то, хоть целы? — раздались дружные возгласы сестёр.
И убедившись, что со здоровьем «кавалера» всё в порядке, Дарья продолжила: — Всё, аут. Вот тебе спальник, и укладывайся неподалёку от входа. Чтобы нас волки ночью не утащили. Пусть они лучше тебя утащат. Я чуть заикой на всю жизнь не осталась, после твоего «полёта валькирии».
— Да, в палатку мы тебя не пустим. А то, ещё приставать начнёшь. Галантный кавалер нашёлся.
— Да ладно вам уже причитать — прямо как бабки у подъезда, охают при виде рваных джинс. Мы Смольных институтов не кончали. Посему, нам не грех и ошибиться в реверансах да расшаркиваниях. Ещё заклеймите меня на всю жизнь позором, от такого конфуза. Как я с этим жить то дальше буду? Придётся, прям отсюда вниз — со скалы бросаться.
— Давай, давай — бросайся. Погорюем, конечно. Но, зато будет новая легенда. Про «Чёрного ловеласа».
— Ну всё, хорош уже, не смешно. Ещё накликаешь чего. А теперь, всё же спать. Кто где, а я с сеструхой в палатке. Жентельмен, как и было ранее сказано — в спальнике. На коврике у входа.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Йод точно не нужен? — сказала со страшно серьёзным видом Шварц, и сделала жест, как будто стучит судейским молотком по столу.