— А разве нельзя для таких целей выпускать роботов специально? — поинтересовался я.
— Увы, пока нет. Талантливых роботов специально создавать еще не научились и, если верить ученым, не скоро научатся. Разум у робота, способность самостоятельно мыслить — игра случая, ничтожное и непреднамеренное отклонение от технологии при выращивании кристаллов мозга. Я хотел предложить институту 36-го и даже дал им телеграмму.
Возле крыльца сел ионолет. Кабина его была пустой.
— Это за мной, — вздохнул Игорь и встал. — Балалайку, если позволите, я возьму с собой.
Я удивленно пожал плечами.
— Конечно. Ведь она же твоя.
Игорь печально посмотрел на меня, пожал руку Сергею, потом мне и быстро направился к выходу.
Ионолет резко взлетел и, стремительно набирая скорость, понесся на юго-запад.
Все так хорошо шло и вдруг — это прощальное рукопожатие. Лучше бы его не было — люди так крепко руки не жмут.
Ночь выдалась звездной и прохладной.
Ганс плотнее застегнул молнию нейлоновой куртки, подышал на озябшие руки и спрятал их в карманы. В слабом лунном свете впереди, словно пропасть, чернела нейтральная полоса. Еще год назад присмотрел Ганс именно этот участок границы. Изучал он его и сегодня целый лень, затаившись в дупле огромного дуба. «Ну что ж, — прикинул он, — минут через пять пойду».
Очередной приступ дрожи передернул тело, зубы сыграли чечетку. Сказывались холод и нервное перенапряжение. Тысячу лет ждал он эту ночь. Точнее, не эту.
Границу он хотел перейти еще год назад, но некстати военные устроили переворот, а кто-то из подонков-соседей сочинил, что Ганс коммунист. Целый год проторчал он за решеткой без суда и следствия в надежде, что власти разберутся и выпустят. Тщетно! К счастью, настоящие левые устроили своим побег. Ганс удрал вместе с ними.
Пока он сидел в тюрьме, умерла его последняя жена Мэри. Ее Ганс по-своему любил. Конечно, не так горячо и слепо, как Эльзу, но все же…
От неприятного воспоминания передернуло, и Ганс, чтобы отогреть душу, попытался воскресить в уме улыбающуюся Эльзу. Свою первую белокурую и синеокую жену.
«Эх, Эльза, Эльза… — Ганс тяжело вздохнул. — Уже целый год ты не знаешь, где я».
Год Ганс кисло усмехнулся. Для кого год, а для кого год и еще тысяча лет! Дорого обойдется Фридриху его пьяная шутка! Ганс сжал в правом кармане рукоятку «кольта». Уговорил, подлец, испытать самодельную машину времени. Уверял: только на час на тысячу лет в прошлое и обратно. Сам бы, мол, попробовал, да некому контролировать на пульте процесс переброса. Туда забросил, а оттуда добирайся как знаешь!