— А эти… атланты…
— Ваня, — мягко перебила Любаша, — в нашем распоряжении осталось всего несколько минут, а мы говорим невесть о чем.
— Ничего подобного. Мне очень даже интересно, — запротестовал Сидоров. — А про себя что ты сочинила, плазметяночка моя? С чего это я об тебя ни разу не обжегся, а?
Любаша смахнула кончиком платочка слезы и, отвернувшись к окну, глухо сказала:
— Независимо от наших потомков ученые межгалактической экспедиции также изобрели генератор пси-поля. Он установлен на звездолете и действует направленно. Приемник пси-энергии встроен в мою черепную коробку.
— Ого! А родители у тебя тоже были этими… плазматиками?
— Настоящие были плазметянами, но они погибли миллиарды лет назад. Родителей-людей у меня, естественно, не было. Их имитировали другие члены экспедиции. Ну, а создать непогрешимые документы — для нас сущий пустяк.
— А зачем вам это понадобилось? — с подозрением спросил Иван Иванович.
— Для более глубокого изучения интеллекта и психики среднего землянина. Нашим далеким потомкам будет интересно узнать, к чему привел их эксперимент с биологической жизнью.
— Только ради этого ты и вышла за меня замуж? — чуть не взревел Сидоров, уже изрядно протрезвевший.
— Да.
— Ну, знаешь, Любаша, ведь я могу и обидеться!
Любаша молчала.
— Ну ладно, — проговорил Сидоров примирительно. — Предположим, что я поверил: ты — ненастоящая. А сын наш? Сашка тоже ненастоящий?
— Он настоящий.
— Ха. Не могла же плазметянка родить настоящего ребенка! Ну, что скажешь на это?
Любаша подошла к Ивану Ивановичу и села рядом.
— Я отвечу на твой вопрос. Ты знаешь, что такое клонинг?
— Клонинг? Клонинг… Ах, клонинг! Ну как же, как же: читал. Если не ошибаюсь, вегетативное размножение этих… растений и простейших животных. Ты об этом?
— Да, но речь идет не о простейших животных и не о растениях. Для нас вырастить целый организм человека из одной тканевой клетки — не проблема. Сашка — твоя почти идентичная копия.
— Почти? — пробормотал Сидоров, не осознав толком сказанное женой. Он растерялся, увидев рядом заплаканное лицо жены, слезы на щеках. — Почему почти? — повторил он, не вникая в смысл того, что бормочет.
— Мы провели некоторую генную перестройку. Во-первых, он никогда не станет алкоголиком, а, во-вторых, повзрослев, он начнет «вспоминать» наши знания. Чтобы вспомнить все, что знаем мы, плазметяне, ему, возможно, понадобится не одна сотня лет, поэтому мы сделали его биологически бессмертным.
Любаша взяла руку Сидорова и сжала в своих ладонях. Ладони ее были горячими, пальцы дрожали.
— Неужели? — глупо улыбнулся Сидоров. — А, кстати, где этот шалопай? Почему я его не вижу?