Я не хотела останавливаться.
Я не могла быть все время сильной. Для меня это было немыслимо. Не могла все время принимать правильные решения. Я старалась изо всех сил – изо всех-всех-всех сил, – но невозможно наверняка знать, что поступаешь правильно.
И я начала мало-помалу доверять Мэлу, но он оказался не лучше других. Нет, не лучше – а то и хуже. Он мне лгал. Он ведь дошел даже до того, что стал выслеживать меня, и вот теперь я чувствовала себя еще больше сбитой с толку и, откровенно говоря, растерявшейся.
– Почему ты плачешь? – коротко спросил Сид. Он никогда не умел утешать плачущих людей.
– Потому что. – Я села на ступеньку и громко высморкалась. – Потому что все идет наперекосяк.
– Все могло сложиться иначе. – Он выпустил изо рта колечко дыма. Мы наблюдали за тем, как это колечко – идеальная буква «О» – поплыло вверх, к облакам. – Все могло сложиться иначе.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, вытирая глаза футболкой.
Он пробормотал что-то такое, чего я не расслышала.
– Что? – Я покачала головой.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Не говори загадками, Сид.
Он бросил окурок на цветочную клумбу и встал передо мной, заслоняя блеклое солнце. Посмотрев на него снизу вверх, я почувствовала влечение к нему, объяснить которое не могла.
Он протянул мне руку. Я смотрела на нее в течение нескольких секунд. Тонкие пальцы, краска, как всегда, забившаяся под ногти и в складки ладоней. Старая татуировка ниже большого пальца, которую он сделал сам при помощи математического циркуля, когда ему было четырнадцать лет, и которая представляла собой надпись «Никки» – имя какой-то давно забытой им девочки, некогда разбившей его мальчишеское сердце.
Сердце, которое и так уже было смято пренебрежительным отношением со стороны его родителей.
Я взяла его за руку. Он помог мне подняться, и мы с ним оказались лицом к лицу друг с другом. Как тут же выяснилось, я захмелела больше, чем думала, а потому мне пришлось ухватиться за него, чтобы устоять на ногах. Мы уставились друг на друга. Его глаза – столь хорошо знакомые мне туманные зеленые глаза – были непроницаемыми, но я тем не менее попыталась что-то прочесть в них, как я пыталась это сделать раньше уже, наверное, тысячу раз.
Я увидела боль и неуверенность в себе. В выражении глаз Сида всегда чувствовалась боль. Он так и не смог переступить через свое прошлое.
– Сид, – тихо сказала я.
– Что? – Он склонил ко мне голову.
– Это очень-очень плохая идея… Я…
– Т-с-с, Лори. Ты слишком много говоришь.
Он поцеловал меня. Конечно, он поцеловал. Это было то, чего я хотела, но я не сразу ответила на его поцелуй. Я почувствовала, как его губы прижались к моим. У его губ был вкус сигарет и кофе. От него пахло скипидаром, масляными красками и им самим, и поэтому…