Я продолжала пить, пока не засыпала. Однажды утром Полли обнаружила меня спящей во дворе на шезлонге. Бокал из-под вина валялся разбитый на тротуарной плитке там, где он выпал из моей руки. Глядя распухшими от похмелья глазами на кругленькое лицо своей дочери, я осознала, что мне необходимо взять себя в руки, пока мною – опять – не завладеет алкоголь. Испытывая страшную ненависть к себе, я усадила Полли к себе на колени и стала целовать ее голову с блестящими волосами, от которой пахло лосьоном для загара, пока Полли не начала вырываться.
– Ну хватит, мамочка! – запротестовала она. – Я уже слишком большая для поцелуев.
Ей было всего-то шесть лет от роду, и ее животик лишь слегка выступал над замысловатой юбочкой зеленого купальника. Почувствовав, в каком мрачном настроении я пребываю, она слегка смягчилась и ласково погладила мою ладонь.
– Ты можешь поцеловать меня попозже, если тебе это так уж нужно. А сейчас я иду купаться.
Когда она плюхнулась в малюсенький бассейн, я почувствовала себя очень-очень виноватой. Я подмела осколки разбитого бокала и затем в темной маленькой кухне заварила себе крепкий кофе. Остатки вина я вылила в кухонную раковину.
В последний день нашего пребывания в этом городке пошел дождь. Такой конец этой недели показался мне вроде бы подходящим: дождь был ласковым, а воздух – бархатистым. После завтрака мы уселись на фигурную железную скамейку под лимонным деревом и стали рисовать картинки – «для папочки». Я расстроилась, когда узнала, что Полли нарисовала мороженое в роскошной – с кожаной обложкой – гостевой книге Роберта, но потом нам удалось превратить этот рисунок в своего рода визитную карточку, в которой указывались наши имена и адрес. Адрес этот – по настоянию Полли – мы написали следующим образом: «Лондон, NW5 1HX, мир, вселенная». «Здесь очень вкусное мороженое, – медленно дописала Полли, высунув от старания язык. – Мы вернемся сюда, чтобы снова его попробовать».
Мирес очень крепко обняла Полли, когда мы уже уезжали. Я попыталась дать этой пожилой женщине двадцать евро, но она отказалась их брать. И я прямо-таки испереживалась оттого, что, возможно, обидела ее.
– Пришлите мне фотографию, – попросила она на своем ломаном английском, показывая на мою дочь, и я пообещала, что пришлю.
* * *
Англия в ту ночь вполне соответствовала моему настроению: она была темной и холодной. Когда мы стояли, дрожа, в аэропорту «Станстед» на платформе в ожидании поезда «Станстед-экспресс», идущего в Лондон, я тосковала по теплому климату городка Вехер, в котором прошел наш отдых.