Я сделала большой глоток из своей фляги, хотя комок в моем горле не имел никакого
отношения к жажде.
— Мой отец не появлялся с тех пор, как мне было четыре.
— Я знал, что он пропал, но мне казалось, ты сказала, что он вернулся. После рождения
Джессы.
— Нет. — Я выпила еще воды. — Я так четко помню последний день с ним. Я стояла на
стиральной машине в ночной рубашке и хотела обнять его на прощание. Он повернулся к моей
маме и сказал: «Они собираются обрить мне голову. Я надену парик, когда вернусь, так что Бу-Бу
не испугается». Так он называл меня. Бу-Бу.
Слова произносились автоматически. Я повторяла их прежде сотню раз, как сказки перед
сном для сестры. Это воспоминание и пригоршню других. Сооружение черепахи из песчаной
дюны. Катание на плечах отца. Визжание, когда он переворачивал меня верх тормашками.
Истории повторялись раз за разом, так Джесса могла хоть немного узнать его. Так я могла не
забыть.
— Он купил парик?
— Нет. Это был последний раз, когда я его видела.
Удивление, затем смятение, а затем понимание промелькнули у него на лице в быстрой
последовательности, как в одном из тех блокнотов с мультиками, которые я делала, когда была
маленькой девочкой.
— Так Джесса — твоя сестра только наполовину?
— Она — моя сестра. Тут не может ничего быть наполовину, — сделав глубокий вдох, я
подобрала стебель растения и стала плести еще один ряд сети. — Но, чтобы ответить на твой
вопрос, в те времена я бы поклялась, что у нас один отец. Моя мама не была связана с кем-либо
другим, когда забеременела. И когда родилась Джесса, она выглядела точь-в-точь как я на детских
фотографиях. В точности, как отец на его. Какие были шансы, что моя мама забеременела от кого-
то другого с точно такими же глазами? Я ждала и ждала, потому что я знала, что однажды он бы
вернулся к нам.
Я подобрала еще один стебель растения, но мои пальцы больше мне не подчинялись. Они
казались слишком большими, слишком неловкими.
— Вот только этого не произошло. И когда я надавила на мою маму, она подтвердила, что
у Джессы другой отец. Так что технически ты прав. Она — моя сестра только наполовину.
— Мне жаль, Келли. Это, должно быть, было тяжело.
Это все еще тяжело. Время притупило боль, но не могло изгладить нанесенный вред. Не
полностью.
— Ты права, знаешь, — сказал он. — Она выглядит в точности как ты. Когда я увидел ее в
парке в тот день, я подумал, что вижу тебя, когда мы пошли в класс «11 лет до».
Мои губы с трудом разомкнулись.
— У моей мамы есть фотографии, про которые, как она клянется, она не может сказать,