это мое воспоминание. Мое воспоминание. ОТКРОЙСЯ.
Я иду по вестибюлю. Пол покрыт зеленым линолеумом, компьютерные мониторы
вмонтированы в плитку. Осветительные стены светятся так ярко, что я могу разобрать одинокий
след от обуви на полу. Едкий запах антисептика обжигает мой нос.
Я повернула за угол и обогнула раздробленные осколки керамического горшка. Земляная
дорожка вела подобно хлебным крошкам к сломанному стеблю и оторванным зеленым листам. Я
прошла по идентичному коридору. И еще по одному. И еще.
Наконец, я остановилась перед дверью. На золотистой табличке со спиральными узорами
в каждом углу был написан номер 522. Я вошла внутрь. Солнце светило сквозь окно, первое окно,
которое я увидела в этом месте. Плюшевый мишка с красным бантом сидел на подоконнике,
кроме него все было по-больничному белым. Белые стены, белые шторы, белая простынь на
кровати.
Посреди простыни лежала Джесса.
Она молода, едва старше, чем была, когда я видела ее вчера. Ее волосы падают на плечи,
спутанные и не заплетенные. Провода тянулись от ее тела подобно змеям Медузы Горгоны,
каждый чертил свой собственный путь по дороге к одному из нескольких аппаратов.
― Келли! Ты пришла! ― губы моей сестры изогнулись в красивой улыбке.
Я что-то сжимаю в руке, что-то жесткое, маленькое и цилиндрическое.
― Конечно, я пришла. Как они с тобой обращаются?
Джесса поморщилась.
― Еда отвратительна. И они не позволяют мне играть снаружи.
Я напрягла руку и покатала предмет по ладони. Это шприц с прозрачной жидкостью.
Игла. Я держу иглу.
― Когда ты выйдешь отсюда, ты сможешь играть столько, сколько захочешь, ― я
сдвинула провода у нее на груди и положила руку прямо над ее сердцем. ― Я люблю тебя,
Джесса. Ты знаешь это, не так ли?
Она кивнула. Ее сердце ровно билось под моей рукой, сильный, устойчивый ритм
абсолютного доверия ребенка старшей сестре.
― Прости меня, ― прошептала я.
Прежде чем она успела среагировать, моя рука резко взлетела в воздух и погрузила иглу
прямо в ее сердце. Прозрачная жидкость влилась в мою сестру.
Джесса уставилась на меня с широко распахнутыми глазами и открытым ртом.
Громкий писк наполнил комнату. А затем линия на кардиомониторе стала прямой.
Глава 4
Я не могла дышать. Сделала большой глоток воздуха, но это не помогло. Я тону. Я
промокла от пота и тону в нем. Я вскинулась, и кто-то пихнул мою голову мне между колен. Мое
отражение уставилось на меня из плитки. Я вернулась в комнату воспоминаний.
— Дыши, — сказал Уильям. — Я не ждал такого. Кто была эта девочка?