задержавшийся запах послеобеденного перекуса.
Подождите минуточку — Принцесса? Принцесса?
Принцесса не является моей набивной собачкой. Она принадлежит Джессе.
Моя голова закружилась, и я выбралась на берег. Если собака принадлежит моей сестре,
то это должно касаться и видения. Но как такое может быть? Как ее воспоминание попало в мою
голову?
Я споткнулась о камень и растянулась в грязи. Фляга упала на землю. Вода полилась
наружу, по моим пальцам. Она обещала, что останется на всю ночь, сказала моя сестра. Она
обещала, что останется навсегда, но она покинула меня. Она ушла.
— Келли? — Логан материализовался передо мной. — Что ты делаешь с этой водой?
Я посмотрела вниз и поняла, что крепко схватила горсть камушков. Я разжала кулак, и
камни высыпались, оставив крохотные порезы по всей моей ладони. Слезы угрожали брызнуть у
меня из глаз, и не из-за маленьких ранок. Неважно, как тяжело я старалась быть сильной. Я не
смогла удержать слова в себе.
— Последней вещью, которую я сказала своей сестре, была ложь. Она попросила меня
остаться с ней на ночь, и я сказала, что останусь, несмотря на то, что у меня не было намерения
так поступить, — может мое сердце разбиваться дальше? Действительно, может ли оно? — Зачем
мне нужно было ей врать? Зачем?
Он потянулся ко мне руками, словно хотел помочь мне подняться, но затем снова засунул
руки в карманы.
— Ты великолепная сестра, Келли. Любой может это увидеть.
Я потерлась лицом о синтетическую ткань моего рукава. Посмотрим, как хорошо она
впитывает влагу.
— Были ли все наши с ней отношения обманом? Была ли моя любовь к ней только
ложью?
— Конечно, нет. Она много значит для тебя. Любой может это увидеть.
Я одернула рукав и прямо посмотрела на него.
— Логан, я убила ее. В моем воспоминании о будущем, Джесса была на больничной
койке в здании АпИТ, и я воткнула иглу в ее сердце. Я убила свою младшую сестренку. Как я
могу ее любить? И если я не люблю ее, то разве могу полюбить кого-то другого?
Я ждала, что его лицо исказится от ужаса, от бессознательного омерзения, когда мои
слова дойдут до него. Я миллион раз представляла выражение его лица. То, на котором будет
написано, что я само зло. То, на котором будет написано его отвращение. То, которое, яснее чем
любые слова, скажет мне, насколько я отвратительна.
Но оно не пришло.
Вместо этого он слегка коснулся кончиками пальцев моей руки. Это было легчайшее
прикосновение, и все же оно зажгло мое тело от макушки до пяток, опалив мои ноги в