— Какой портрет? — моментально отреагировала я. — Где он его взял?
— Хм, написал. А что, ты не знала, что Георг неплохо рисует? — немного ехидно поинтересовалась призрачная кокетка. — У него в альбоме и рисунки малышей имеются, по памяти зарисовал. Может, найдешь для него брачную партию? Жалко юношу. Какой смысл ему по тебе сохнуть, ты же все равно на его чувства не откликнешься.
— И где прикажешь ее найти? И потом, без его желания я бессильна.
— Не прибедняйся, — раздался голос Герния, — если захочешь, то найдешь для него прекрасную партию. Нужно не только о раскрытии преступлений думать, но и о ближнем своем.
— Да что вы на меня напали? — возмутилась я. — А то вам неизвестно, что я не сваха и не планирую заниматься этой деятельностью. Леди Амилен и так не рада, ей постоянно кажется, что я встаю у нее на пути и мешаю показывать как свой профессионализм, так и получать хороший доход.
— Ну и что? — хмыкнул Герний. — Пока все получается очень даже неплохо, и Георга тоже не стоит обижать, подбирай ему пару. А сейчас спать, мы с Цирцеей еще не все вопросы обсудили.
Они исчезли с глаз, а я убрала свитки в шкатулку и, расстелив постель, сделала шаг к окну, и чуть сдвинув штору, выглянула. Сова сидела на карнизе и смотрела на меня.
— Зря это он, — подумала я и, умывшись, юркнула под теплое одеяло, — кругом праздничные балы, а лорд сидит на карнизе замка Рэдривел и ждет у моря погоды вместо того, чтобы найти себе достойную брачную партию.
Я сидела в постели, укутавшись в одеяло, и с удивлением рассматривала незваную гостью. Очень худая, скорее даже изможденная, в каких-то обносках, некогда бывших красивой одеждой, леди непонятного возраста прошествовала по комнате и, заняв кресло, укоризненно воззрилась на меня.
— Что смотришь? Некрасивая я, да? Страшная? — проскрипела незнакомка, обмахиваясь ветхим веером, рассыпавшимся в ее руке. — В этом виновата ты.
— Я? — удивленно переспросила я, продолжая рассматривать гостью. — Да я Вас первый раз в жизни вижу. Может, хоть назоветесь?
— Боль, меня зовут Боль, — с трудом приподнявшись, леди взмахнула веером, и он начал осыпаться на пол. — Ты черствая и жестокая девушка. От тебя только и требовалось плакать почаще да руки заламывать в истерике. Тогда бы я была красивой, в теле, да и наряды мои, — костлявой рукой и брезгливо морщась, она приподняла подол платья и, осмотрев, покачала головой, — были бы просто роскошными, а это что? Тряпка, которую и выкинуть не жалко.
— Прелестно! А сейчас Вы что здесь забыли? — поинтересовалась я и зажгла светильник.