— Бедная девочка, — подвывала Боль, которой были нужны мои силы, — вся твоя жизнь будет состоять из воспитания детей, помощи многочисленным родственникам, и никакой радости для тебя лично… Поплачь со мной, ой как мне плохо.
— И все тобой пользуются и будут пользоваться, — вставила свои пять къярдов Обида, — твоя бабушка что обещала? Быть с тобой всегда, а на деле вышла замуж и заимела двух дочерей, ей уже не до тебя. А твоя подруга Тамила? Даже на свадьбу пригласить не соизволила! Бедная наша девочка, это же так обидно и больно, ты разве не согласна с нами?
Эти слова меня совсем не задевали, я была рада за Ребекку и Тамилу, однако было в моей жизни нечто такое, что я не готова была вытащить на белый свет. Комната заполнялась тяжелым густым воздухом, таким удушливым, что от него закружилась голова и перед глазами возникла картина, которую я стремилась спрятать глубоко в сердце: появление на свет моих малышей.
Боль скрутила меня так, что я застонала. Веда и Рунгерд настояли на том, чтобы я легла, предварительно скинув с себя все и облачившись в коротенькую широкую рубаху.
— Не сдерживай себя, больно — кричи, — посоветовала Рунгерд и мгновенно накрыла меня простыней, когда раздался голос Веды, — лорд, Вам сюда нельзя.
— Извините, леди, но это не обсуждается, — услышала я знакомый голос, — я буду присутствовать при родах.
Гиен Мордерат ворвался в комнату, заполняя ее всем своим существом. Я ощутила его тревогу и боль, которая плескалась в глазах. Взяв меня за руки, — сопротивляться не было сил, схватки накатывали одна за другой, — он смотрел на мое лицо. И пока продолжались роды, не отводил от него глаз, чтобы не смущать еще больше, а причина была. Мужчина, не являющийся моим мужем или отцом, целовал мои руки и шептал: «Держитесь, Видана, какая Вы умница», промокал пот на лбу и слезы, бежавшие по лицу, платком. И когда раздался первый крик, возвестивший о появлении на свет Армана, я увидела слезы в его глазах, писк Георга, сменившийся пронзительным басом от легкого шлепка по попе, вызвал счастливую улыбку. Я видела, как лорд Мордерат надел охранные браслеты на ручки малышей, ставшие сразу невидимыми, после чего Веда и Рунгерд запеленали их. Он рассматривал моих сыновей, пока мне помогли переодеться, а затем, укутав меня в одеяло, пожелал: «Отдыхайте, я буду охранять Ваш сон и спокойствие», и я провалилась в целительный сон.
— Плачь, Невера, плачь, — вырвал меня из картины довольный голос Обиды, — а потом мы все обсудим, кости всем намоем и отомстим, ух, как же мы отомстим с твоими-то способностями, они пожалеют, что так поступили с нашей девочкой.