– Ну и урод! Приводил любовниц домой, пока жена лежала в больнице. Проходил по делу о групповом изнасиловании, но в итоге вина доказана не была, – Виноградов отбросил документы в сторону, и принялся вытирать руки, как-будто только что испачкал их. – Кажется, я начинаю понимать убийцу, – подумал полковник, – да только за эти факты он уже достоин парочки пуль!
Семья для Александра Петровича была важнее всего на свете. С супругой они прожили уже тридцать лет, и все эти годы он был верен ей, как самый преданный пес своему хозяину. Поэтому новости о прошлом жертвы вызвали у полковника отвращение.
– И это только то, что стало достоянием общественности, немыслимо, сколько еще скрыто от чужих глаз! – полковник искал сигареты. – В чужую душу лучше не соваться, а не то можно свою запачкать.
Закурив, Александр Петрович взял следующий факс.
– Заключение судмедэксперта, – прочитал он. – Что тут у нас?
В документе сообщалось, что смерть наступила в результате падения с седьмого этажа. До момента падения погибшему никакие физические увечья нанесены не были, следов борьбы не обнаружено. Мужчина скончался на месте.
– Ничего нового я не узнал, – полковник жадно перебирал документы в надежде найти заветное письмо, но больше Беляк ничего не прислал. Не выдержав, он набрал номер Беляка.
– И это все? – недовольно спросил он.
– А что ты еще хотел? Подробнее не бывает. Мои ребята прямо сочинение тебе написали, – было слышно, что он улыбается.
– Что по моей машине?
– А, вот оно что! Ничего по твоей машине! Отстань от меня! – прокричал Сергей Васильевич. – Никакой информации! Ты же сам знаешь, как раскрываются такие дела! Свидетелей нет, видеонаблюдения нет, улик толком никаких! Я не волшебник!
– Чего ты орешь?
– Да потому что ты достал уже со своей машиной! Носишься с ней больше, чем со своими детьми! Тот, кто тебе ее разукрасил, все равно деньги вряд ли вернет.
– А справедливость? Это нечестно! Хулиганы должны быть наказаны! – тоном учителя сказал Виноградов.
– Справедливость? Какая справедливость! Тебе сколько лет? Десять? По-моему, пятьдесят! Такое чувство, что ты не в милиции служил, а в школе с детворой работал, – у Беляка накипело. – Ты все веришь в честность, справедливость, людскую доброту! Нет этого! Атрофировалось у людей. Люди обманывают, убивают, предают, грабят и уродуют машины! Это сущность человека, манера жизни. Спустись, наконец, на землю!
Полковник молчал.
– Это ты у нас такой уникум! В свои годы еще не разучился верить в лучшее! Даже я уже разучился! А ты веришь! Причем искренне, как дети…