Шли мы минут двадцать, пока снова не подошли к стене буйной растительности, к которой примыкали несколько строений и загонов.
– Вон, конюшня… – не без гордости Михалыч показал рукой в сторону строения с забором из жердей, внутри загона гулял десяток лошадей, а также два неуклюжих жеребенка. – Видал, богатство какое?
– Да уж, – кивнул я и, вспомнив, сказал: – Кто-то меня верховой езде обучить обещал.
– Да я хоть сейчас! – ответил Михалыч. – Только ты же, как та Фигара.
– Фигаро, – поправил я его, подойдя к забору и опершись на жердь, стал рассматривать наш эрзац-конезавод, – ничего, как-нибудь обязательно выкрою время.
– Вон по тому хребту, – Михалыч показал на возвышенность справа, – надо убирать сухостой да корчевать дальше, там кедрач был, теперь весь высох. И нам полезной земли добавится, и лес на строительство можно отобрать и, самое главное, отсечем хутор от возможного пожара.
– Разумно, – кивнул я.
Слева, между птичником и каким-то сараем, мелькнула тень, Бим насторожился.
– Это чевой-та, – вытянул голову Михалыч и потянулся к кобуре на поясе, – зверье, что ль?
– Ага, двуногое, – ответил я и тоже опустил руку к месту, где должна быть открытая кобура с ТТшником, но всю сбрую я скинул дома и пришел на хутор налегке…
Странный металлический щелчок, затем хлопок, и нам под ноги выкатилась «эфка»… Что было сил я схватил Михалыча за грудки, очень жестко выполнил подсечку и, скручиваясь, потянул его вниз, падая за пару небольших валунов, что при разработке участков выковыривали из земли.
– Пятьсот один… пятьсот два… пятьсот три… – вспомнив науку покойного Алексея, только и успел отсчитать я, когда мы свалились и немного откатились, Михалыч пару раз охнул под тяжестью моей тушки, и рвануло…
– Ай! – вскрикнул Михалыч. – Кажись, задело!
У меня в голове звенело так, что на мое свежее сотрясение это было весьма неприятно, до дикой боли в затылке… перед глазами все плыло, но я заметил чьи-то приближающиеся ноги и попытался подняться на локте.
– Контроль! – приглушенно, как в бочку, донеслось откуда-то со стороны.
Но тут серой тенью, рыча, нас с Михалычем перепрыгнул Бимка, на дороге началась возня, потом выстрел, еще… Бим заскулил, а я уже вытянул из кобуры Михалыча ПМ, дослал патрон и, отползая, навел ствол на возвышающийся в пяти метрах силуэт на фоне солнца… Выстрел, еще… Силуэт мешком завалился набок…
– Сережа, там! – Михалыч кричал, показывая рукой направо, на бегущего к нам человека с пистолетом в руке.
Отпихнув Михалыча ногой к кустам, перекатился и вскинул оружие, удерживая его двумя руками, но человек, пригнувшись, резко ушел в сторону и, присев на колено, выстрелил… пуля угодила в валун, от которого брызнуло каменным крошевом мне в лицо. Я выстрелил в ответ, но бесполезно, человек снова ссыпался на землю, перекатился, резко поднялся и снова выстрелил…