Этого Селеван не знал. Помнил только, что в своё время из-за ухудшения здоровья отца он пренебрёг своими планами и начал делать то же, что и родители. Во исполнение сыновнего долга стал работать на молочной ферме, с которой прежде намеревался уйти как можно скорее. Селеван никогда не считал такое положение дел справедливым, а потому спрашивал самого себя: справедливо ли поступила семья с Тэмми, выступив против её желаний? А может, эти её желания были лишь результатом страха? Этот вопрос требовал разрешения. Но Тэмми на него не ответит, если он не спросит.
Тем не менее Селеван выжидал. Во-первых, хотел сдержать обещание, данное ей и её родителям: прежде чем отправить Тэмми на работу, он должен проверить её рюкзак. Внучка, со смирением согласившись на обыск, молча наблюдала. Селеван, обшаривая вещи в поисках контрабанды, чувствовал на себе её взгляд. Ничего. Скудный завтрак. Кошелёк с пятью фунтами, которые он дал ей две недели назад. Бальзам для губ и записная книжка. Вот книга в бумажной обложке. Селеван схватил её, надеясь на улику. Но заглавие «Башмаки рыбака» означало, что внучка наконец-то решила почитать о Корнуолле, и Селеван отложил книгу. Отдавая ей рюкзак, он проворчал:
— И не клади туда лишнего.
Вдруг он заметил перемены в облике внучки. Нет, не новую одежду; Тэмми по-прежнему была в чёрном с головы до ног, словно королева Виктория после смерти Альберта, но у неё было что-то на шее. Это «что-то» пряталось под свитером, Селеван видел лишь часть зелёного шнурка.
Он потянул за него.
— Что это?
Это было не украшение. Если украшение, то такого странного Селеван ещё не видел.
У шнурка было два одинаковых конца — небольшие матерчатые квадраты. На них вышита стилизованная буква М, а над ней — маленькая золотая корона, тоже вышитая. Селеван подозрительно оглядел квадраты.
— Что это, девочка?
— Наплечник.
— Что?
— Наплечник.
— А что означает буква М?
— Марию.
— Что ещё за Марию?
Тэмми вздохнула.
— Ну, дедушка…
Такая реакция не принесла Селевану облегчения. Он положил наплечник в карман и направился к машине. Уселся сам и решил, что пора.
— Это страх?
— Какой страх?
— Ты знаешь, что такое страх. Боишься мужчин. Твоя мама… Ты знаешь. Прекрасно знаешь, о чём речь.
— Не знаю.
— Твоя мать тебе говорила?..
Мать его жены не говорила. Бедная Дот пребывала в неведении. Она пришла к нему не только девственницей, но и невинной, словно новорождённый ягнёнок. Он всё испортил из-за неопытности, нервов и нетерпения, и Дот залилась испуганными слезами. Но ведь современные девушки не такие? Им всё известно ещё до десяти лет.