Ему хотелось кричать: «Ты ведь почти не знаешь меня. Не знаешь, кто я, кто люди, с которыми я общаюсь, кого я люблю, что для меня важно. Хотя откуда тебе знать? Газетные статьи, таблоиды, журналы, Интернет освещают лишь пикантные, опасные, непристойные факты. О том, что происходит каждый день и что тем не менее является ценным и незабываемым для человека, там не пишут. В этих событиях нет драмы, хотя именно они определяют жизнь».
Впрочем, какая разница, кто он такой. Со смертью Хелен это перестало иметь значение.
Вернее, Линли пытался себя в этом убедить. Потому что испытывал совсем иное. Он беспокоился о другом человеке, а это говорило… о чём? О воскрешении? Линли не желал заново рождаться. Об излечении? Он не был уверен, что мечтает выздороветь. Но размышления о том, кем он является на самом деле, заставили его понять, что чувствует Дейдра: её, обнажённую, выхватил свет прожектора, несмотря на все усилия прикрыть себя одеждой.
— Мне бы хотелось повернуть время вспять, — признался он.
Дейдра взглянула на него, и по выражению её лица Линли понял: девушка неправильно истолковала его слова.
— Конечно, — ответила Дейдра, — кто бы не хотел на вашем месте?
— Я не о Хелен, — объяснил Линли, — хотя отдал бы всё, чтобы она была рядом.
— Тогда о чём?
— О том, что я сделал с вами.
— Это часть вашей профессии, — заметила Дейдра.
Не совсем так. Он ведь уже не коп. Он ушёл от этой стороны своей жизни, потому что не мог более ни одной секунды её переносить. Работа забрала у него Хелен. Если бы он знал, что в те дни, когда его не было с ней рядом, песочные часы отмеряли последние мгновения её жизни… Если бы знал, бросил бы всё к чёрту.
— Нет, вы не правы. Здесь я оказался случайно.
— Что ж, они вас попросили. Инспектор вас попросила. Сами бы вы не стали. Тем не менее предложили свой план.
— Да, — согласился Линли и тут же пожалел об этом. — Но пожалуйста, поверьте мне: если бы я предполагал… Вы не похожи…
— На них? — перебила Дейдра. — Я чище? Образованнее? Лучше одета? Что ж, у меня восемнадцать лет ушло на то, чтобы оставить позади этот ужасный… так и просится на язык слово «эпизод», но нет, не эпизод. Эту ужасную жизнь. И это моя жизнь. Она сделала меня такой, и неважно, какой я кажусь сейчас. Подобные вещи определяют нас, Томас, и они определили меня.
— Думая так, вы зачёркиваете последние свои восемнадцать лет. Зачёркиваете своих родителей и их любовь к вам.
— Вы видели моих родителей. Видели мою семью. Представляете наш быт.
— Я имел в виду других родителей. Тех, кто на деле доказал свою любовь.