— Я вчера его слушал весьма внимательно, но в течение трех часов разговора не заметил ни одной практически исполнимой мысли.
— Да, он очень нервен и часто увлекается. Помолчав, совершенно неожиданно государыня сказала:
— А вы не пошли бы к нему товарищем министра? Это не слишком ли малая для вас должность? Ведь можно было бы ее повысить, предоставив вам право личного доклада у государя.
Я улыбнулся и сказал:
— Ваше Величество! Я бы принял самую малую должность, если бы чувствовал, что могу принести пользу отечеству и исполнить ваше желание. Но, повторяю, с таким сумбурным человеком я служить не мог бы. К тому же в принципе невозможно, чтобы у государя было два докладчика по одному и тому же министерству. А без этого Протопопов через неделю меня бы выгнал.
— Кого же, вы думаете, можно дать ему в помощники?
— Ваше Величество, нужно выбрать такого, который дело знает.
— Да вы сколько лет ведете канцелярию министерства двора…
— Она ничего не имеет общего с министерством внутренних дел. Там нужно знать полицейское дело, о котором я понятия не имею.
Перед уходом я просил государыню простить меня, что, быть может, резко выразился относительно Протопопова.
— Напротив, я довольна, что вы откровенно высказали свое мнение о нем; нам так редко говорят правду. Я думаю, что ваше впечатление не совсем верно: преданного человека не надо осуждать, а надо ему помогать.
На этом моя аудиенция кончилась.
Относительно же Распутина скажу, что он меня удивил тем, что мне гадости не сделал и не пошатнул доверия императрицы ко мне. Я этого ожидал, судя по его поступку по отношению к Тамаре Родзянко, и этим он для меня стал еще непонятнее, чем раньше.
Милостивое отношение императрицы ко мне осталось и после убийства Распутина. Когда я вернулся в Петербург для доклада государю о матримониальных намерениях принца Кароля, я имел двухчасовую аудиенцию у Ее Величества, во время которой царица выказала мне большое доверие.
Одним из главных агентов Распутина был князь Андроников, фигура примечательная.
Один из князей Андрониковых служил в Уланском Ее Величества полку и был весьма порядочный и любимый товарищами офицер. Другой, о котором я собираюсь говорить, нигде не служивший, пользовался репутацией опасного интригана. Ввиду этого я избегал случая с ним соприкасаться.
У одних моих знакомых мне пришлось, однако, сидеть за столом рядом с ним. Когда во время разговора я удивился осведомленности моего собеседника о делах по придворным пожалованиям, князь заявил мне, что он «адъютант Господа Бога» и в этом качестве все знает, что делается в Петербурге, что это — единственная его служба: другой он не хочет, но она заставляет его блюсти и поддерживать справедливость: это — цель его жизни.