Когда позже Трепов был назначен товарищем министра внутренних дел и шефом жандармов, он вместе с семьей переехал на Мойку, в дом, принадлежащий министерству внутренних дел. Я продолжал мои почти ежедневные посещения его.
Граф Витте в своих воспоминаниях характеризует Трепова как «вахмистра по воспитанию, погромщика по убеждениям», хотя потом последнее смягчает, говоря, что погромщиком его, пожалуй, назвать нельзя, но что все же он с удовольствием относился к погромам, если почему-либо считал их нужными, а кроме сего, он возлагает на Трепова всю ответственность за беспорядки, имевшие место после 17 октября, подавление которых стоило немало крови. При этом С. Ю. Витте ни одним словом не упомянул о том, что Трепов, призванный в разгар народных волнений 11 января, их усмирил, не пролив ни одной капли крови, и это исполнил при полной растерянности в верхах. Благодаря своей энергии и умению обращаться с массами ему удалось потушить начавшийся пожар, и его разумные мероприятия вскоре внесли известное успокоение. Конечно, за 9 месяцев своей деятельности Трепов не мог искоренить то движение, которое давно уже таилось в русском народе и которое 10 лет спустя отдало Россию в руки большевизму.
Были ли критикуемые Витте мероприятия подходящими для данного момента или нет, теперь трудно решить, но бесспорно для всех тех, которым пришлось соприкасаться с административными верхами того времени, что он отодвинул настолько падение империи, что явилась возможность дать манифест 17 октября. Если манифест революции не прекратил, то за это нужно винить не его, а тех, которым поручено было проводить реформы, дарованные этим манифестом. Во всяком случае, подавление начала революции 1905 года — огромная заслуга Трепова.
Обратимся теперь к роли государя в тяжелые дни после 9 января, в минуты действительной опасности. Оскудение в России в эту эпоху государственно мыслящими и работоспособными людьми было прямо катастрофическим. Я помню раз, после одного из посещений императора Вильгельма, государь рассказал, что Вильгельм ему рекомендовал при назначении всякого лица на высшую должность одновременно вписывать в секретный список лицо, могущее его заменить. При этом государь выразился так: «Хорошо ему говорить об этом. Когда я, после больших потуг, нахожу лицо, более или менее подходящее на высокий пост, то уже второго никак не найду. Видимо, в Германии больше лиц, подготовленных для занятий высоких должностей». Тогда все полагали, что он тасует одну и ту же колоду, и полагали, что Дума нам даст новых людей. Эта же причина и была виною тому, что Витте после 17 октября, став председателем Совета, не мог долго составить министерства. Да и те, которых он выбрал, далеко не все соответствовали своим назначениям. Это обстоятельство было одною из причин постигшей его неудачи, вину за которую он в своих записках всецело сваливает на государя.