– Вон туда! Через три ладьи пустое место есть! – Стоявший на носу струга Спех махнул рукой. – Вон, вон, где с конской головой!
– Да вижу, вижу! – Милута кивнул и обернулся к кормчему: – Давай туда. Ежели потеснимся, то и вдвоем встанем. Эко сколько народу собралось!
Оба ладожских струга причалили, гребцы привязали канаты к стойкам, вбитым в берег. Проголодавшийся Спех, не теряя времени, принялся разводить костер. Но хозяин оторвал его от этого многообещающего занятия и послал в городище искать порожского кормщика.
– Да хоть поедим сперва! – обиженно ворчал парень. В отличие от хозяйской дочери он вовсе не спешил домой. – Сам кормщик, поди, за столом сидит!
– Покуда дойдешь, он как раз встанет! – по-хозяйски заверил его Милута. – Ступай да скажи, чтоб сюда шел. Нам тянуть нечего, ночевать дома будем. А за кашей Загляда присмотрит!
Успокоенный этим обещанием, парень пошел искать лодку для переправы на тот берег, где стояло городище Порог. Загляда слезла с бочки, на которой сидела во время плавания, и позвала холопа, чтоб перенес на берег. Вода в Волхове была прохладна, и ей не хотелось мочить ног.
Пока она хлопотала возле железного котла, из городища явился мытник. Порожский мытник Прелеп хорошо знал Милуту, уже много лет ходившего с товарами мимо Гостиного Поля вверх и вниз по Волхову, и с делом покончил быстро – переглядел весь товар, помечая писалом на берестяном свитке, высчитал, сколько мыта нужно взять, старательно взвесил серебро на бронзовых весах. Растолченный ячмень еще побулькивал в котле, а купец и мытник уже покончили с делами и теперь беседовали.
– Как там в Новогороде дела? – расспрашивал Прелеп. – Князя-то не видали?
– Видали и князя, – спокойно, с видом человека, которого ничем не удивишь, отвечал Милута. – Мы же у Недремана стояли. Не помнишь Недремана? Мы с ним одной дружиной, бывало, хаживали, покуда он не разорился на варягах проклятых и Добрыне не запродался.
– Да, вот судьба злая! – Мытник согласно закивал. – Жил человек, не тужил, а тут разом и ладьи, и товара лишился, да и сам едва неволи миновал.
– Вот, так теперь он на новгородском княжьем дворе в ключниках и нас на постой пускает по старой дружбе. И видали мы князя, и говорили с ним. Ничего, больше положенного не заносится, уважает.
– Да уж не ему заноситься! – Мытник насмешливо прищурился. – Родом-то он, говорят…
– Да ладно тебе, дядька Прелеп, род его считать! – вмешалась Загляда, вынув из котла ложку. Разговор отца и мытника занимал ее больше, чем хотелось показать, и тут она не сумела смолчать. – Не по роду надо смотреть, а по делам! А делами он рода отцовского не посрамил! Ведь он словенского, Гостомыслова рода!