Но при всей своей легкой извращенности Петя вряд ли стал бы так над ней издеваться — это уж точно… И вообще, откуда он бы тут взялся, когда она пошла на улицу якобы за сигаретами, а на самом деле для того, чтобы позвонить Антону и договориться о встрече. Да, а когда достала телефон, рядом остановилась какая-то машина, и водитель, которого она толком не разглядела, что-то спросил… и чем-то брызнул ей в лицо… А потом она вроде бы оказалась в машине, но явно не на сиденье… И еще она запомнила странный и быстрый спуск, словно по детской горке в теплую темноту, где провела связанной несколько часов. Потом… Потом к ней кто-то пришел, прислонил к лицу тряпку, мерзко пахнущую какой-то химией… И вот, теперь она лежит надежно привязанная лицом вверх.
Ужас ледяной рукой вцепился Любе в горло, когда она вспомнила про страшные убийства в их районе. Поняв, что попала в лапы тому же самому маньяку, молодая женщина попыталась закричать еще раз, но издала лишь сдавленное мычание… Попробовала освободить ноги, изо всех сил начав подтягивать их под себя, но в итоге только ободрала лодыжки.
Вдруг что-то заскрипело поблизости, словно открываемая дверь, в помещение, где лежала Люба, упал луч света, и послышались чьи-то шаги, поднимающие легкое эхо. Вспыхнули электрические лампы и над женщиной, заставив ее непроизвольно зажмуриться. Она повернула голову влево, открыла глаза. Да, Люба действительно лежала спиной на решетке, сваренной из толстых металлических прутьев, и к ним скотчем была примотана ее рука. Повернула голову вправо — и с правой рукой поступили точно так же. А тот, кто, по всей видимости, сделал все это, стоял поблизости — его ботинки находились в нескольких сантиметрах от Любиной руки. Женщина взглянула на вошедшего. Лица его не было видно — он носил плотную матерчатую маску. Черного цвета, с тремя маленькими прорезями, она выглядела неописуемо страшно… Не менее страшен был и «наряд» на этом — несомненно — мужчине: длинная белая рубаха и серый клеенчатый фартук почти до колен… Ноги этого человека были голыми — судя по их форме и волосяному покрову, они принадлежали кому угодно, но только не Петру. Похититель вставил в нижнюю среднюю прорезь маски сигарету, прикурил… В глазах, которые прятались в верхних отверстиях, отразилось пламя зажигалки; мужчина враз показался настоящим демоном. Глаза Любы от ужаса снова закрылись.
Похититель выдохнул дым, наклонился, потрогал ее волосы. Выругался:
— Сучка крашеная…
Затем отошел чуть в сторону и начал печатать шаги по бетонному полу рядом с решеткой. В душе у Любы затеплилась слабая надежда на то, что убийца притащил ее сюда по ошибке. И то, что он прятал свое лицо за маской, тоже немного грело душу: он ведь не будет бояться, что она его «сдаст», и потому отпустит… Она же не сумела разглядеть его и в машине. Если даже он снова стукнет ее по голове, то пусть только отпустит… Все, что угодно, лишь бы оставил ее в живых… Господи, да она даже к Петру сейчас рада вернуться, с его заскоками, готова превратиться в настоящее бревно, лишь бы он доволен был… Она даже… Даже на работу устроится, вот! К нему в контору, как он давно уже намекает… А с Антоном порвет!.. И… и курить бросит!!!