Порядочные люди.
Все они, наверное, тоже были порядочными людьми, с не вызывающими сомнения источниками дохода, открыто вели зажиточную жизнь.
Может быть, консьержка, открыв дверь уходящему доктору Фабру, заснула крепче, чем ей казалось? Говорила она, конечно, искренне. Она женщина неглупая и понимает значение своих показаний.
Она утверждала, что между половиной одиннадцатого и одиннадцатью кто-то вошел в дом и, проходя мимо привратницкой, назвал фамилию Ареско.
А Ареско клялись, что никто из них в этот вечер из квартиры не выходил. Они не знали Жосленов. Это вполне допустимо. Такое часто встречается в Париже, в подобных домах, особенно если речь идет о крупной буржуазии. Никто соседями не интересуется.
— Я только не понимаю, почему кто-то из жильцов, возвращаясь домой, назвался именем другого жильца.
— А если человек был не из этого дома?
— По словам консьержки, он не мог потом выйти из дома незаметно.
Мегрэ нахмурил брови.
— Это выглядит по-идиотски, — проворчал он. — Однако же, судя по всему, тут возможно только одно объяснение.
— Что он остался в доме?
— Во всяком случае, до утра... Днем легче войти и выйти незамеченным.
— Вы хотите сказать, что убийца мог находиться там, в двух шагах от полицейских, во время приезда прокуратуры, когда в здании работали люди из отдела экспертизы?
— В доме есть свободные квартиры... Вы сейчас возьмете с собой слесаря, чтобы убедиться, что ни один замок не был взломан.
— Полагаю, что в квартиру заходить не надо?
— Только проверьте замки снаружи.
— Это все?
— На данный момент все. А что бы вы хотели еще сделать?
Толстый Торранс задумался и произнес:
— Действительно...
Налицо было преступление, потому что человека убили. Только преступление это было необычным, ибо и жертва не была жертвой, как в других случаях.
— Порядочный человек! — с раздражением повторил Мегрэ.
Кто имел основание убить такого порядочного человека?
Еще немного — и комиссар будет ненавидеть порядочных людей.
Мегрэ пришел обедать домой. Сидя возле открытого окна, он внезапно заметил, хотя и прежде видел ежедневно, что, перед тем как сесть за стол, жена сняла фартук, затем, как обычно, поправила волосы, чтобы придать им пышность.
Они тоже могли бы нанять прислугу, но мадам Мегрэ ни за что на это не соглашалась, утверждая, что, если ее лишат занятий по дому, она будет чувствовать себя никому не нужной. Мадам Мегрэ лишь изредка приглашала уборщицу на самую тяжелую работу, да и то, случалось, кое-что переделывала после ее ухода.
Может быть, мадам Жослен была такой же? Наверное, все-таки нет. Она была весьма педантичной — об этом свидетельствовала идеальная чистота в ее квартире, но, скорее всего, в отличие от мадам Мегрэ, она не ощущала потребности делать все своим руками.