— Что за вид? Уж не траур ли?
— А может быть, так и есть, — загадочно изрекла Сесиллия, оглядывая прихожую, заглядывая в голубую французскую комнату и серовато-бежевую, которая формально предназначалась для студии. Кончиками пальцев она дотронулась до вазы севрского фарфора, стоящей на столе эпохи Регентства, украшенном бронзой и позолотой.
— Антикварная?
— Да.
— Ты так богата? — спросила она с удивлением.
Я улыбнулась. В некоторых отношениях Сесиллия совсем не переменилась.
— Неужели тебе никто не говорил, что это дурная манера — спрашивать у кого бы то ни было, сколько у него денег.
Она откинула голову и искренне рассмеялась.
— Ах, Кэтти, ты же знаешь меня. У меня никогда не было хороших манер. Я всегда говорила тебе об этом, моя сладкая. Я — грубая деревенская девица, вышедшая из старого Кентукки. — Она давно не вела себя подобным образом.
— И то правда. Благодатная почва для воспитания.
Она жестко взглянула на меня.
— Очень благородно с твоей стороны. Ты всегда была непозволительно добра ко мне.
— Продолжай, Сесиллия. Ты о чем? Покаянная неделя? Это не идет тебе. Давай зайдем в дом и отдохнем. Ты можешь снять шляпу и туфли. Потом расскажешь мне, почему такой неожиданный визит? Но сначала ты можешь повидать Мэган и Майка, если хочешь.
Мы вошли в дом.
— Конечно, буду рада встретиться с твоими ребятами. — Она кинулась на диван. — Но сначала я бы хотела стакан сухого вина, если можно. Сухое вино с кружочком лимона.
— Вина? Тебе? А как насчет вреда, который принесешь организму?
— Я прочла, что сухое вино благоприятно действует на пищеварение, черт побери, — смиренно пояснила она. — И вообще, Боже мой, что случится от одного маленького стакана вина?
— Конечно, ничего. А откуда такие выражения: «Черт побери»? Не замечала раньше. Ветром принесло?
— Ах, Кэтти, — разревелась она. — Все унесено ветром.
Я отвела почти рыдающую Сесиллию в зеленую с белым гостиную, усадила ее на кровать, укутала, обняла за плечи.
— Я не могу сейчас видеть детей, — запротестовала она со всхлипыванием.
— Конечно, увидишься с ними позже. Я принесу тебе стакан вина, и мы поболтаем.
Она удержала меня за руку:
— Не уходи. Не оставляй меня. Сядь со мной рядом, — скорбно сказала она, всхлипывания перешли во вздохи. Потом и вздохи неожиданно стихли.
— Боже мой! Неужели у тебя есть служанка «поднести-унести»?
Я рассмеялась.
— «Поднести-унести». Шерман шествовал по Атланте сто лет назад, помнишь?
Никаких «поднести-унести». У меня есть приходящая уборщица плюс экономка и няня для детей — Лу. Но мы не прибегаем к ее услугам для мытья и уборки. Иногда, если я осторожно попрошу ее, она, может быть, согласится сделать что-нибудь.