— Быстрей!
— О, Боже! — открыла я рот от изумления. — Я и не думала…
— Ш-ш-ш! — Он приложил палец к губам и протолкнул меня на свободное место в проходе. — Я приду через несколько минут, — прошептал он.
На экране раздражался и потел Виктор Маклаглен. Вероятно, это был кинотеатр повторного фильма. Прошло минут двадцать, а Джейсон не возвращался. Я уже начала волноваться, не бросил ли он меня. Я грызла ноготь, когда он возник из ниоткуда и уселся рядом со мной с хитрым видом, протягивая мне пакет с воздушной кукурузой.
— Ешь все, — сказал он, — я равнодушен к кукурузе.
— Не скажешь, что ты не умеешь обращаться с девушкой, — прошептала я. Он улыбнулся, кивнул и погладил меня по бедру; по мне моментально пробежал электрический ток, а он встал и снова исчез. Я поклевывала кукурузу и смотрела, как Виктор на экране напивался до оцепенения, и нисколько его не винила.
Джейсон вернулся еще минут через пятнадцать. На этот раз он подал мне коробку печенья «Гуд энд Пленти» со словами «наслаждайся» и снова пропал. Виктор сопел и кряхтел, а я отправляла в рот один за другим кусочки покрытого сахаром «Гуд энд Пленти» и никак не могла решить: просто ли мне нравится этот странный рыжий парень или я уже была влюблена в него до безумия.
И тут он опять вернулся.
— Теперь отдохну несколько минут, — сказал он и шлепнулся мне на колени. Когда я засмеялась, он решительно пресек мое веселье:
— Ш-ш-ш! Ты хочешь, чтобы я воспламенился?
Затем он поцеловал меня. Сначала его губы были сухими, сладкими и закрытыми; затем они раскрылись, и я почувствовала его приятный влажный язык. Как только я пришла в себя от изумления и начала входить во вкус того, что происходило, он вскочил и попятился от меня по проходу.
— Послушай, детка, — прошептал он громко, — не распускай руки!
К концу фильма, когда Виктор разваливался уже на части, Джейсон появился обратно с «Милки Уэй» в руке. По всей видимости, он стащил конфету в киоске. Батончик растаял в его руке и стал мягким, и я произнесла громко и отчетливо:
— Послушай, чудовище, я ненавижу их мягкими… я люблю, когда они твердые!
Мы остались и на следующий сеанс. К закрытию кинотеатра меня уже мутило от перенасыщения сладким; к тому же, было уже половина двенадцатого, и у меня оставалось совсем мало времени, чтобы успеть в общежитие до того, как в полночь там погасят свет.
— Встретимся за завтраком у Смитти завтра утром, — сказал он, когда за мной закрывалась дверь вестибюля. — У Смитти. Хай и Оук. Десять часов.
— Я знаю. Не рассказывай мне, — крикнула я в ответ. — Ты, помощник официанта.