— Но вы теряете деньги, — возразил Джейсон. — Ведь вы вкладываете их больше, чем получаете прибыли. А это означает, что ваш капитал тает. И вы обанкротитесь раньше, чем поймете это. Если я выкуплю лесопилку сейчас, у вас еще будет возможность получить приличную пенсию. Вы сможете поехать хоть во Флориду, хоть в Калифорнию и наслаждаться жизнью.
— Но что станет с моим сыном Чарли? Он ведь тоже в нашем деле.
— Я сделаю Чарли управляющим. Он ценный работник, и я буду рад работать с ним. Он ведь знает дело, не так ли? А если будет работать усердно и мы преуспеем (а я полагаю, что так и будет), я возвращу ему процент от дела. Я вам обещаю это.
Чарлз Уэстервелт клюнул на приманку, а меня удивила непонятная щедрость Джейсона.
— Почему ты отдаешь ему часть нашего дела?
— Это элементарно, Кэтти. Если у человека собственное дело, он работает много усердней. Он отдает делу всю душу.
Мне нетрудно было понять это. Я сама все делала для Джейсона, и это доставляло мне радость. Я отдавала ему столько души, что иногда сама удивлялась, а осталась ли хоть какая-нибудь ее часть для кого-то еще, хотя бы для меня самой.
Я все еще продолжала работать в фирме Рэйна и Фельдмана и однажды во время очередной проверки счетов обнаружила винный магазин, который медленно приходил в упадок. Скоро мы купили его. Это случилось на пятом месяце моей беременности. Я оставила свою бухгалтерскую работу и занялась устройством нашего магазина. Мне удалось расширить его до супермаркета. Более того, я умудрилась не закрывать магазин даже во время переоборудования и работала до того самого момента, пока Джейсон не отвез меня в больницу на нашем стареньком «Кадиллаке». Через восемь дней, запеленав нашу малютку Мэган во все розовое, я возвращалась домой, но уже на ослепительно-белом новом «Кадиллаке», который получила в подарок по случаю рождения дочки. Я управляла символом нашего процветания.
Вскоре после рождения Мэган мы получили сообщение о свадьбе Джесики Блэмонд с Грегори Наваресом. Признаться, меня несколько удивило такое скромное известие. Некоторое время я ничего не слышала о Джесике. Но при том положении, которое Блэмонды занимали в обществе, можно было ожидать более пышных торжеств по случаю свадьбы Джесики.
Когда мать Джесики обнаружила, что ее дочь встречается с Грегом Наваресом, не отвергая в то же время и Дугласа Фенуика, она ни разу не сказала: «Я запрещаю тебе встречаться с ним». Наоборот, настаивала на встречах, приглашала его на обед и только тогда давала волю своим чувствам. Патриция Блэмонд умела унижать людей и теперь со всем блеском демонстрировала свое мастерство на Греге. Даже на самом первом обеде, в увешанной гобеленами столовой дома Уинфилд, когда Грег удобно устроился за круглым, покрытым эмалью, бронзовым столом, Патриция уставилась на его ногти так, что даже Джесика засомневалась, неужели этот вылощенный парень мог явиться к ним в дом с грязными ногтями. Да и сам Грег то и дело украдкой взглядывал на них, хотя прекрасно помнил, что перед визитом в этот дом он их тщательно вычистил и отполировал.