Мой домашний учитель, студент медицины Якоб Мейзл, который среди прочих рассказал мне и эту историю из жизни старой Праги, добавил после короткой паузы:
-- Больше тут почти нечего сказать. Да и что ни скажи, уже будет не так важно. Известно, что молодой граф Коллальто в жизни своей больше никогда не танцевал и что барон Юранич вскоре покинул военную службу, а больше о них ничего не известно. А "Се человек!" великого рабби Лоэва? Это был не Христос. Это было еврейство -- гонимое сквозь столетия и презираемое всеми еврейство обнаружило на картине свои страдания. Нет, не ходи в еврейский город, ты не найдешь там ее следов. Годы, ветер и непогода бесследно разрушили ее. Но коли уж ты так хочешь, пройдись по улицам, и если тебе доведется увидеть, как старого еврейского разносчика из тех, что толкают свою тележку от дома к дому, преследуют уличные мальчишки, бросающие вслед ему камни и орущие: "Жид! Жид!" -- и как он останавливается и смотрит на них тем взглядом, что не принадлежит ему лично, а происходит от его предков, которые, как и он, носили терновый венок презрения и претерпели от преследователей удары бичей, -- так вот, когда ты увидишь этот взгляд, тогда, может быть, тебе удастся уловить в нем некое смутное, некое отдаленное и едва уловимое родство с картиной высокого рабби Лоэва.
(1)По злобе (лат.).
(2) Святой Лаврентий, по преданию, был поджарен на медленном огне.
(3)Ессе homo! (лет.) -- традиционное в христианском искусстве изображение Иисуса Христа в терновом венце. С этими словами Пилат выдал Христа требующим его казни иудеям (Иоанн, ii, 5). Первоначальный смысл выражения -- "Вот им", "Вот тот, кто вам нужен".
V. ГЕНРИХ ИЗ АДА
Рудольф II, император Римский и король Богемский, провел бессонную и беспокойную ночь.
Уже около 9 часов вечера его начал мучить страх -- страх перед / чем-то таким, что он давно уже предвидел и чего не мог избежать, даже наглухо закрыв все двери и окна. Он поднялся со своей кровати и, завернувшись в плащ, принялся торопливо ходить взад-вперед по спальне. Временами он останавливался у окна и смотрел в ту сторону, где за мерцающей лентой реки смутно маячили черепичные крыши домов еврейского города. Уже многие годы прошли с тех пор, как из ночи в ночь оттуда приходила к нему его любимая -прекрасная еврейка Эстер. Однажды демоны тьмы вырвали ее из рук императора, и его сладостное наваждение исчезло навсегда. Там же, в одном из безымянных домов еврейского города, лежало и его тайное сокровище, его недостижимый клад -- золото и серебро еврея Мейзла.