— Вам нужны я и Скади? — спросил я священника.
— Только вы двое, господин, — ответил отец Кутберт, — и если вы сдадитесь, господин, тогда ваши люди смогут уйти с утренним отливом.
— Давай начнем с женщины, — сказал я и протянул Осиное Жало Скади.
Она встала, взяв меч, и я шагнул в сторону.
— Ты можешь ее взять, — сказал я священнику.
Отец Кутберт наблюдал, как Скади медленно пробегает длинным пальцем по клинку короткого меча. Она улыбнулась священнику, и тот содрогнулся.
— Господин? — спросила она.
— Давай, возьми ее! — сказал я отцу Кутберту.
Скади низко держала меч, направив клинок наружу, и отцу Кутберту не требовалось большого воображения, чтобы представить, как сияющий металл вспарывает ему живот. Он нахмурился, смущенный ухмылками моих людей, потом собрал всю свою храбрость и поманил Скади.
— Опусти клинок, женщина, и ступай со мной, — сказал он.
— Господин Утред велел, чтобы ты взял меня, священник, — ответила она.
Кутберт облизнул губы.
— Она убьет меня, господин, — пожаловался он.
Я притворился, что раздумываю над его словами, потом кивнул.
— Весьма возможно.
— Я посоветуюсь с управляющим, — проговорил священник со всем достоинством, какое смог собрать, и почти побежал к задней двери.
Я кивнул Ситрику, веля его пропустить, потом забрал у Скади свой меч.
— Мы могли бы сделать бросок к кораблю, господин, — предложил Финан.
Он глядел в дырку в передней двери таверны и, очевидно, был невысокого мнения о людях, ожидающих в засаде.
— Ты видишь, что у них луки? — спросил я.
— А, так и есть, — отозвался он. — И это добавляет большой жирный кусок дерьма в бочку эля, так? — Он выпрямился, оторвавшись от дыры. — Итак, мы ждем, пока они устанут, господин?
— Или пока мне не придет в голову идея получше, — предложил я.
И тут снова раздался стук в заднюю дверь, на этот раз более громкий, и я снова кивнул Ситрику, чтобы тот поднял засов.
Теперь в дверях стоял Гутлак. Он все еще носил кольчугу, но в придачу натянул шлем и в качестве дополнительной защиты держал щит.
— Перемирие, пока мы потолкуем? — предложил он.
— То есть мы на войне? — спросил я.
— Я имею в виду — ты позволишь мне говорить, а потом отпустишь, — свирепо сказал Гутлак, дернув себя за длинный черный ус.
— Мы поговорим, — согласился я, — а потом ты сможешь уйти.
Он осторожно шагнул в комнату и изумился, когда заметил, как хорошо вооружены мои люди.
— Я послал за гвардейцами своего господина, — сказал Гутлак.
— Вероятно, это мудрый шаг, — проговорил я, — потому что твои люди не могут победить моих.
Он нахмурился.
— Мы не хотим битвы!