— Он же явно был безвреден, господин? — спросил он. — Он был просто дурак.
— Честь, — ответил я и увидел, что Осферт в замешательстве.
— Он бросил мне вызов, — объяснил я, — и если бы я оставил его в живых, он бы хвастался, что бросил вызов Утреду Беббанбургскому и выжил.
— Поэтому он должен был умереть, господин?
— Да, — ответил я.
… И Гутлак умер.
Мы гребли недалеко от берега, и я наблюдал, как управляющий барахтается у нас в кильватере. Мгновение или два он ухитрялся держать голову над водой, потом исчез.
Мы подняли парус, почувствовали, как корабль поймал желанный ветер, и двинулись на север.
Мы снова оказались в тумане, снова проводили дни и ночи в пустых ручьях, но потом ветер начал дуть на восток, воздух стал чистым, и «Сеолфервулф» рванулся вперед, на север.
В воздухе чувствовалось веяние зимы.
Последний день нашего путешествия был солнечным и холодным. Мы провели ночь, двигаясь прочь от берега, поэтому к утру оказались у цели.
Волчью голову укрепили на носу, и при виде нее маленькие суденышки суетливо скрывались среди россыпи скалистых островков, где лежали блестящие тюлени и плотные ту́пики с шумом вспархивали в небо. Я спустил парус, и «Сеолфервулф» подошел на веслах по длинным серым волнам ближе к песчаному берегу.
— Держи тут, — приказал я Финану.
Весла замерли, корабль встал, медленно вздымаясь и опускаясь.
Стоя на носу вместе со Скади, я пристально смотрел на запад.
Я был в своем великолепном военном облачении: кольчуга, шлем, меч, браслеты на руках.
Я вспоминал тот далекий день, когда находился на этом берегу и зачарованно наблюдал, как три корабля идут на юг, качаясь на волнах, на которых теперь качался «Сеолфервулф». Я был тогда ребенком и впервые мельком увидел датчан. Я восхищался их кораблями, такими стройными и красивыми, слаженной работой их весел, поднимавшихся и опускавшихся, как волшебные крылья. Я удивленно наблюдал, как вожак датчан бежал прямо по веслам в полном вооружении, перепрыгивая с одного на другое, рискуя погибнуть на каждом шагу, и слушал, как мой отец и дядя проклинают пришельцев.
Спустя несколько часов мой брат был убит, а через несколько недель мой отец последовал за ним в могилу, и мой дядя украл у меня Беббанбург, а я стал членом семьи бегуна по веслам, Рагнара Бесстрашного. Я выучил датский, сражался на стороне датчан, забыл Христа и с радостью принял Одина. И все это началось здесь, в Беббанбурге.
— Твой дом? — спросила Скади.
— Мой дом, — ответил я.
Потому что я — Утред Беббанбургский. И я глядел на огромную серую крепость на дальнем краю скалы у моря.