— Он во все это поверил?
— Должно быть, поверил. Брат Скирнира хотел, чтобы мы явились на Зегге, но я отказался. Я не повел «Сеолфервулфа» через те каналы, господин, потому что корабль оказался бы в ловушке. Поэтому мы подождали снаружи, и Скирнир явился на втором корабле. Он и его брат разместили свои суда слева и справа от нас, и я видел, что они подумывают нас захватить.
Этого я и боялся. Я представил «Сеолфервулфа» с его уменьшившейся командой, зажатого между двумя длинными кораблями, битком набитыми людьми.
— Но мы предвидели это, — радостно сказал Финан, — и подняли на мачту каменный якорь.
Наши каменные якоря представляли собой огромные круглые колеса размером с мельничный жернов, с дырой посередине, и Финан поднял якорь «Сеолфервулфа», используя рею в качестве «журавля». Послание, которое нес этот камень, было достаточно ясным. Если один из кораблей Скирнира нападет, камень будет брошен, канат, удерживающий его, перерубят топором, и камень пробьет днище атакующего судна. Скирнир получит один корабль и потеряет другой. Поэтому он благоразумно отвел свои суда подальше и больше не думал о том, чтобы захватить «Сеолфервулфа».
— Якорный камень был хорошей идеей, — сказал я.
— О, это придумал Осферт, — признался Финан. — И мы приготовили эту штуку даже до того, как они поравнялись с нами.
— И Скирнир поверил истории?
— Он хотел в нее верить, господин, поэтому поверил! Он хотел Скади, господин. Он не видел ничего, кроме Скади, господин, это читалось в его глазах.
— И поэтому вы поплыли, чтобы ее захватить.
— И поэтому мы поплыли, чтобы ее захватить, — с улыбкой повторил Финан.
Три корабля добрались до ручья к тому времени, когда и день, и прилив подошли к концу.
Я знал, что Скирнир не войдет в ручей, пока вода там не станет глубже благодаря утреннему приливу, но все равно выставил часовых. Ночь прошла спокойно.
Мы поспали, хотя казалось, что мы вовсе не спим. Помню, я лежал, думая, что никогда не засну, но сон все-таки пришел. Мне снилась улыбающаяся Гизела, потом в полусне я видел людей со щитами, мечущих копья. Мгновение я лежал на песке, наблюдая за звездами, потягиваясь, чтобы размять руки и ноги.
— Сколько у него человек, господин? — спросил меня Сердик.
Он поворошил костер из плавника, и пламя ярко вспыхнуло. Сердику нельзя было отказать в храбрости, но той ночью его преследовали воспоминания о больших кораблях, идущих к берегу.
— У него две команды, — ответил я.
Я увидел, что проснулся последним и что люди теперь подтягиваются ближе к огню, чтобы послушать меня.
— Две команды, — повторил я. — Поэтому у него не меньше сотни человек, может, сто пятьдесят.