Справа по моему животу скользнуло копье и воткнулось в изнанку моего щита, а я махнул Вздохом Змея назад, целя в бородатое лицо. Я почувствовал, как дробятся зубы противника, и рванул меч обратно, чтобы край клинка нанес более глубокую рану.
Пронзительно ржала лошадь, люди Элфволда были теперь в гуще боя, и наше нападение разделило силы датчан. Некоторые из них отступили вниз по холму, но большинство поскакали на север или на юг вдоль перевала; теперь они перестроились и кинулись на нас с двух сторон, оглашая воздух воинственными кличами.
Солнце встало, яркое и слепящее, дом превратился в пылающий ад, такой же яркий, как солнце, в воздухе кружились искры.
Хаос. На мгновение на нашей стороне оставалось преимущество внезапности, но датчане быстро оправились и сомкнулись вокруг нас.
Край холма превратился в место смятения — там топтались кони, кричали люди, раздавались резкие звуки метала, ударяющего о металл.
Я повернул на север и пытался согнать датчан с холма, но они были так же полны решимости прикончить нас, как мы — их. Я парировал удар меча, наблюдая за тем, как человек стиснул зубы, пытаясь отсечь мне голову. Столкновение клинков заставило мою руку дернуться вверх, но я остановил замах вражеского меча и ударил датчанина в лицо рукоятью Вздоха Змея. Тот замахнулся снова, попал мне по шлему, отчего голова моя наполнилась звоном; тогда я ударил его снова. Я находился слишком близко к противнику, чтобы пустить в ход край клинка, а датчанин сильно саданул меня по правой руке краем щита.
— Дерьмо, — натужно бросил он мне.
Его шлем был украшен жгутами желтой шерсти, поверх кольчужных рукавов он носил браслеты, что указывало на человека, добывшего сокровище в битве. В его глазах, отражавших свет огня, стояла ярость. Он так хотел меня убить!
Мой украшенный серебром шлем и еще больше браслетов, чем у него, говорили о том, что я — известный воин. Может, он знал, кто я такой, и желал похвастаться, что убил Утреда Беббанбургского.
Я увидел, как он снова стиснул зубы, пытаясь полоснуть меня мечом по лицу, а потом его гримаса ярости превратилась в гримасу удивления, глаза широко распахнулись, алый отблеск в них погас. Он издал булькающий звук, тряхнул головой, отчаянно пытаясь удержать дрогнувший меч, когда топор врезался ему в спину.
Ситрик снова замахнулся топором, и человек этот с невнятным звуком рухнул с седла. И тут мой конь завизжал и шатнулся вбок: пеший датчанин воткнул копье в его живот. Финан сбил этого датчанина своим конем, а я выдернул ноги из стремян.
Мой скакун рухнул, дергаясь и дрыгая ногами, он все еще визжал, а моя правая нога оказалась под ним.