— Твой любовник там, — сказал я Скади, показав на колючие кусты.
Я приказал Ралле, управлявшему кораблем, подвести нас к острову как можно ближе, и, когда мы почти коснулись тростников, потащил Скади на нос.
— Вон твой ни на что не годный одноногий любовник, — сказал я ей.
Пригоршня датчан, дезертировавших с острова, доложила, что Харальд ранен в левую ногу и в пах. Осиное Жало, очевидно, ударило его под подол кольчуги, и я вспомнил, как клинок стукнулся о кость, как я сильнее налег на него, так что железо скользнуло вверх по бедру, разорвав мышцы и вспоров кровеносные сосуды — и остановилось в паху. Нога загноилась, и ее отре́зали. Харальд все еще жил, и, может быть, его ненависть и пыл вдохнули жизнь в его людей, оказавшихся теперь лицом к лицу с самым мрачным будущим.
Скади промолчала. Она посмотрела на колючую стену, над которой виднелось несколько наконечников копий. На ней была рубашка рабыни, плотно подпоясанная на тонкой талии.
— Они жрут своих лошадей, — сказал я. — И ловят угрей, лягушек и рыбу.
— Они выживут, — вяло сказала она.
— Они в ловушке, — пренебрежительно отозвался я, — и на сей раз Альфред не будет платить им золотом за то, чтобы они ушли. Когда ударит зима, они сдадутся, и Альфред убьет их всех. Одного за другим, женщина.
— Они выживут, — настаивала она.
— Ты видишь будущее?
— Да, — ответила она, и я прикоснулся к молоту Тора.
Я ненавидел ее — и находил, что трудно отвести от нее глаза. Скади была наделена даром красоты, однако то была красота оружия. Она была гладкая, твердая и сияющая. Даже став униженной пленницей, немытая и одетая в тряпье, пленница сияла. Ее лицо было резким, но его смягчали губы и густые волосы. Мои люди пялились на нее. Они хотели, чтобы я отдал им ее для забав, а потом убил. Она считалась датской колдуньей, столь же опасной, сколь желанной, и я знал, что ее проклятье убило мою Гизелу и Альфред не будет возражать, если я ее казню. Однако я не мог прикончить Скади. Она завораживала меня.
— Можешь идти к ним, — сказал я.
Она молча обратила ко мне большие темные глаза.
— Прыгай за борт, — проговорил я.
Мы стояли недалеко от шельфа Торнея. Может, ей придется проплыть пару футов, но потом она сможет добраться до берега вброд.
— Ты умеешь плавать?
— Да.
— Тогда иди к нему, — велел я. Выждал и издевательски ухмыльнулся. — Ты не хочешь быть королевой Уэссекса?
Она оглянулась на унылый остров.
— Я вижу сны, — тихо сказала она, — и во снах ко мне приходит Локи.
Локи был богом-хитрецом, источником бед в Асгарде, богом, заслужившим смерть. Христиане говорят о змее в раю — это и был Локи.