Вот дебил! Совсем мозги жиром заплыли, краску от крови не отличает. Кровь-то – она у меня вон из руки хлещет, там, где «маленький» ее прокомпостировал. О чем я толстому и сообщил. Популярности мне это не прибавило.
- За издевательство над животным тебе отдельно вкатают, - просипел охранник сквозь одышку. – Сейчас позвоню в полицию, а ты дрыгнись только – Пророк в тебе еще дыр наделает.
Я лежал тихо и слушал, как жиртрест разговаривает с панцирями. А что мне еще оставалось? Охранник брызгал слюной в трубку, на лысине у него выступили крупные капли пота:
- Как это – через час? А мне что с ним целый час делать? Запереть? Куда запереть? Мне Пророка к ветеринару надо... Кто Пророк? Собака. Служебная. Да клал я на ваше ограбление! Если Пророк сдохнет, я вас по судам затаскаю.
Жиртрест с такой силой сунул телефон в карман, что ткань треснула. Повернулся ко мне – злющий, чуть дым из ноздрей не валит.
- Вставай, сопляк!
Я затряс головой:
- Мне ногу больно. И руку. И вообще, мне еще пятнадцати нету, так что запирать меня нельзя.
Толстопузый только прорычал что-то нечленораздельное, затряс подбородками и уцепил меня за шиворот.
Минут за пять я дохромал до офисных помещений. Пророк трусил рядом, злобно ворча и косясь на меня единственным не слипшимся от краски глазом. Внутри охранник велел мне держать руки по швам, чтобы я ничего не заляпал. Открыл неприметную дверь с надписью «Подсобное помещение» и втолкнул меня внутрь. Замок щелкнул, и я остался один среди полок с туалетной бумагой, моющими средствами и половыми тряпками. Вот тебе и суперлига. Я в бешенстве вмазал здоровым кулаком в запертую дверь. На белой панели остался смазанный красный отпечаток.
[1] Валлах – Аллах знает, мультиэтнический датский сленг
[2] Пара – деньги на мультиэтническом датском, от турецкого para
[3] Собака – на датском сленге «сотня».
[4] Панцирь – сленговое название полицейских в Дании
- Черт, ну и свинство! – блондинка в полицейской форме стояла в дверях подсобки, окидывая презрительным взглядом разоренное помещение и мою помятую фигуру. – А воняет! – она сморщила аккуратный носик. Выглядела панцирша зачотно. Если бы не ладонь на рукояти дубинки, я бы даже сказал сексуально – буфера так и рвались наружу из-под форменной куртки.
Внутрь просунулась голова напарника – мужика постарше с ершиком седеющих волос и печальной усталостью в глазах с опущенными книзу уголками.
- Эй, что ты с мальчишкой сделал? – повернулся он вглубь офиса.
- Я?! Ничего, – послышалось тяжелое топанье, и мясистый череп жиробасины протиснулся между кепи полицейских. – Иисусе! – вместе с подбородками затряслись и слюнявые губы.