Именно со стороны реки проникли в расположение гарнизона Улеб и Велко. В тёмных накидках, предусмотрительно прихваченных в лесном лагере, они незаметно смешались с толпой торговцев и попрошаек. Пробирались на противоположную окраину, к возвышавшемуся над садами и цветниками холму с Орлиным гнездом на макушке.
Конюшни и казармы чередовались с огромными складами кандалов для будущих пленников, с хранилищами древесной смолы, из которой изготавливался фимиам, нефти, селитры, серы и прочих веществ, входивших в состав мидийского огня, который изготовлялся только в Константинополе. Прямо под открытым небом, сидя на корточках, женщины варили в чанах молодые ветки священного кустарника, готовили ароматный целительный меккский бальзам, шили мешки для добычи, палатки, покрывала на случай дождя и попоны для лошадей.
Акакий утверждал, что дворец стерегли десять оплитов. Скрываясь в густой тени сада, Улеб и Велко разглядели только двоих.
Один сидел на траве возле сигнального колокола неподалёку от входа, слегка раскачиваясь, обхватив поставленное торчком копьё. Он не дремал, как могло показаться на первый взгляд, поскольку явственно слышалось его монотонное пение и покашливание.
Другой разгуливал по склону холма, положив копьё на плечи наподобие коромысла и запрокинув за оба его конца руки так, что кисти расслабленно свисали и болтались при ходьбе.
Оба вели себя крайне беспечно, непозволительно для часовых. Подобное поведение можно было объяснить лишь долгим отсутствием не только самого хозяина, но вообще старших по чину. Эту догадку подтверждали абсолютно тёмные окна дворца и слишком обильное внешнее освещение, позволявшее вполне удовлетворительно просматривать всё пространство между Орлиным гнездом и верхними деревьями, за которыми притаились наши герои.
Что касается Улеба и Велко, то они, понятно, нисколько не осудили беспечность стражников.
Велко шепнул:
— Важно их не вспугнуть, а то затрезвонят.
— Давай так. Я подкрадусь к ближнему, а ты уложишь стрелой сидящего, предложил Улеб.
— Лучше предоставь мне обоих. Сначала стрела тому, что у входа, затем этому. Не убежит. Я и ночью не промахнусь.
— не убежит, так поднимет крик между стрелами.
— Хорошо. Придержи своего, когда рухнет, — сказал Велко, — на нём столько железа, что и звонницы не надо.
— Кабы пропустили подобру, и бить не обязательно…
— Не иначе, захворал ты, братец, — проворчал Велко и легонько стукнул Улебу согнутым пальцем по лбу. — Только свистни, они тебе вынесут Улию на руках.
Улеб сбросил накидку, отстегнул меч, снял даже огниво, чтобы не звякнуло предательски, и бесшумно пополз вверх по склону. Велко несколько мгновений следил за ним, потом собрал лук и глянул на дальнего стража, всё ещё тянувшего песню в обнимку с копьём.