Обернулся в седле Власич — за спиной будто густой и ровно подрезанный молодой сосновый лес, так ровно и густо торчали над всадниками копья, не менее пяти сотен их было. И червлёные щиты широко растянулись по полю: пусть видит ворог, что дружина идёт следом немалая!
Власич через время спросил:
— Князь Владимир остался в Белгороде?
— Уехал. После тризны по старейшине Воику и иным павшим белгородцам, ночью же, сел на коня и уехал в Киев. Немалые заботы гнетут князя. Тяжко ему было на Кургане Богов, видел я. Старейшина Воик был одним из последних ратников, кто ходил под знамёнами князя Святослава.
— Но ведь и ты был рядом со Святославом в походах на Царьград! — отозвался Власич, оглядывая степь впереди заставы — слева постепенно надвигались густые заросли Приросья, в тех зарослях мог укрыться скорый на конский скок ворог. — И сказывают, был в немалой чести у князя Святослава. Неужто князь Владимир не вспомнил о тебе и не отметил?
Ярый улыбнулся светлыми голубыми глазами, а потом тронул пальцами шрам на правой щеке.
— Что я и что моё прошлое? Таких воев, как я, преданных до скончания живота своего, у князя Святослава много было! — Ярый погрустнел вдруг, вспомнив прожитое многолетие — да было ли всё это? Было ли радостное отрочество и первый поход на греков ещё безусым небывальцем, первый удар мечом о щит ворога и первый змеиный посвист стрелы над ухом, первый хмель сечи и первая похвала князя Святослава. Было, о том часто теперь напоминают раны, извещая о всякой перемене погоды. А вспомнив, что жизнь была незряшней, с пользой земле родной, снова улыбнулся, потеребил серого коня по чуть влажной шее, ласково понукая идти резвее по высохшему за лето и высокому, почти до колен, степному разнотравью.
— Князь Владимир вспомнил обо мне на тризне, хвалил за сечу под городом, из своих рук хмельным мёдом угощал. Звал в Киев доживать последние дни в тихом тереме, обещал присмотр и уход… Но я заставу не хочу оставлять! В ней и смерть приму, — сказал так Ярый, а сердце заныло от щемящей тоски. И не один ведь он — вои-други рядом, а такого, как Славич, где ещё сыщешь? Думалось совсем недавно, что доживёт он свои годы в горнице Славича, при детях и внуках его, да бог неба по-иному распорядился…
Впереди с облысевшего холма тяжело поднялся сытый курганник и полетел над степью, а его сжатые в кулачки мохнатые лапы низко висели над белыми метёлками ковыля.
— Зри, Ярый! — привстал над седлом Власич.
Навстречу им, поднятым над головой копьём делая знаки остановиться, торопил коня молодой дружинник. Подъехал и известил: