1
Три дня Василий самозабвенно работал над бюстом Нерона. Когда Септимий Руллианий взглянул на него, то сказал то же, что и Елена несколько дней назад.
— Вот только понравится ли он ему. Лично я нахожу его великолепным. И нисколько не приукрашен. Тебе удалось совершенно точно уловить черты хитрого, кровожадного животного в его божественном лице. И между тем в этом бюсте ясно видна рука гениального мастера. Может быть, цепкие глаза Цезаря заметят это. Обычно подобные вещи от него не ускользают. Ладно! Я покажу ему твою работу, а там посмотрим, к чему готовиться. Если хочешь добрый совет, то пойди пока пройдись и отдохни. Вон, иди в сады. Это единственное нормальное и приятное место в этой зловонной норе.
Перед тем как последовать этому совету, Василий решил пойти навестить Дария. Это был один из тех редких людей, которых рекомендовал ему великий Селех. Он отвечал за развлечения в императорском дворце. Василий отыскал его в большой просторной комнате на первом этаже. По всей вероятности, раньше в этом помещении располагалась одна из многочисленных императорских канцелярий.
Комната была переполнена молодыми людьми с руками горилл и ногами беговых скакунов. Они висели, раскачиваясь у самого потолка на длинных веревках, прыгали с одной трапеции на другую, перебрасывались обручами. Были тут акробаты и жонглеры, которые подбрасывали в воздух металлические диски, острые мечи, тарелки, разноцветные ленты… Повсюду пробегали танцоры. Их руки и ноги изгибались в немыслимых движениях.
Голова Дария была лысой, как яйцо рока[80]. Завидев Василия, он тут же принялся рассказывать ему о своих несчастьях.
— Угодить Цезарю так трудно! Он все время хочет чего-нибудь нового. В последний раз я привел ему акробатов. И знаешь, что он сказал? Он воскликнул: «Божественный Тиберий! (Он всегда поминает своих родственников: то Клавдия, то Августа, то Калигулу… На этот раз, видимо, была очередь Тиберия.) Божественный Тиберий, я ненавижу акробатов! У них свиные рыла! Я лучше бы взглянул на борцов. У них животы, как барабаны. Убери отсюда этих акробатов и разбей их пустые головы о ближайшую стену». К счастью, он любит жонглеров, а у меня сейчас как раз подобралась замечательная труппа. Правда, он любит еще и танцоров, но тут дело сложнее. Трудно найти что-нибудь стоящее… С тех пор как Цицерон сказал: «Ни один нормальный человек не будет танцевать, если он, конечно, не пьян в стельку», это искусство не пользуется в Риме особым почетом. Ну, остаются еще пантомимы, исторические сцены. Посмотри на них, вон они там, в углу! Скажи, видел ли ты когда-нибудь нечто более напыщенное и глупое?