Я говорю тебе обо всем этом, сын мой, потому что скоро настутвтг время нашего прощания. Мне будет очень не хватать тебя. А по твоим глазам я вижу, что разлука делает тебя тоже несчастным. Но нужно держать себя в руках. У тебя прекрасная жена, скоро у вас появятся дети, ты будешь вести полнокровную и полезную жизнь. Но только не забывай того незнакомца, который пришел однажды на Оружейную улицу… Однажды ночью, когда надежды почти оставили тебя. Каждый раз, когда я вспоминаю, как ты принял меня за ангела Мафусаила, я улыбаюсь. Это воспоминание будет одним из цветков в моем венке, когда я перейду в вечность. Если, конечно, можно назвать венком тонкую повязку… — Он наклонился к Василию и положил ему руку на плечо. — И никаких слез при расставании. Только улыбки… и никаких слез, хотя мы оба прекрасно знаем, что расстаемся навсегда.
1
Как только Василий вошел в здание суда, он тут же ощутил злобную враждебность, которой веяло от Линия. Узурпатор был окружен свидетелями и какими-то чиновниками. Он сидел развалившись на низкой скамье. Расставив в стороны толстые ноги, выпятив жирный живот, он по-прежнему был отвратителен. Даже еще более отвратителен, чем раньше. Он угрожающе смотрел в сторону Василия и что-то нашептывал людям, находившимся подле него.
— Он очень злой сегодня, — заметил Иоезер. Выглядел адвокат очень уверенно. Он еще раз посмотрел на Линия и сказал: — Всех благ тебе, дорогой! Я знаю точно, что он не смог подкупить Брута, вон того судью… А вон главный судья, Орест Фламиний. Он очень молод и прямолинеен. Я еще никогда не встречал людей с таким тяжелым характером. Поэтому нам надо быть чрезвычайно осторожными, чтобы не настроить его против себя. Но я думаю, что очень скоро они с Линием столкнутся. Линий есть Линий.
Василий посмотрел на главного судью. Противоречивые чувства охватили юношу. Орест Фламиний был действительно очень молод, слишком молод, чтобы занимать такой ответственный пост. Он был лыс и вдобавок к этому еще и подслеповат. Василий ясно видел, как он щурит глаза, морщит нос и лоб, пытаясь прочесть лежавшие перед ним документы. Наверное, решил Василий, он действительно неподкупен и беспристрастен. Но вместе с тем и своенравен. Тяжело иметь дело с такими людьми.
Когда-то во время первого слушания Василий чувствовал себя совсем одиноким. Никто даже не пытался заговорить с ним. Старые друзья отца, зная заранее, что он проиграет, боялись встретиться с ним взглядом. Теперь все было по-другому. Люди пытались привлечь его внимание, улыбались ему, махали руками. В тот печальный день была сумрачная погода. Облака заслонили тогда все небо. А сейчас светило солнце и кирасы солдат ярко сверкали.